«Анна Каренина»: опиумная страсть11 марта 2012

Анна Ставиченко

В Национальной опере Украины 20–21 февраля прошла украинская премьера «Анны Карениной» знаменитого Бориса Эйфмана

Эйфмановская «Анна Каренина» открыла зрителю темную бездну обреченной женской души и хаос настоящей, сокрушающей страсти. Умышленно отказавшись от побочных линий, режиссёр аккумулировал все драматическое напряжение романа в треугольнике: Каренина — Вронский — Каренин.

Многочисленные сложнейшие поддержки и па — вот язык этой драмы, на котором все сказано — без слов. Текст и, что ещё важнее, подтекст романа Толстого чутко выражены пластикой тела. Точность и гармония балетных движений, и ни единого психологически фальшивого жеста. Разумеется, этого не достичь без хореографического мастерства, лёгкости балетной техники и актёрского таланта, присущих труппе Эйфмана.

В трактовке режиссера образ Каренина (Олег Марков) олицетворяет трагедию человека, чья жизнь разбивается стихией чужих страстей. Анна (Мария Абашова) — жена, мать, женщина — смертельно запуталась в сетях сексуальной зависимости. Ее сознание воспалено, лишено равновесия и угнетено опиумом. Центральная сцена наркотических видений Анны исполнена безысходности. Обнажённая (в телесном трико) героиня медленно проползает под столиком, на котором стоит сосуд с морфием. А рядом появляется её двойник… и ещё один… и еще один. Нагие двойники-призраки кружат ее в вихре галлюцинаций, а она безвольно отдается им, не имея внутренних сил сопротивляться. Здесь эротизм — синоним фатальной подневольности, а нагота — оголенность надломленной психики. Появление Вронского на миг успокаивает Анну: он нежно берёт её на руки, защищая от нее самой. Пока еще он — единственная ее связь с ускользающим миром…

Вронский в исполнении Сергея Волобуева, возможно, менее яркий, нежели его партнеры, но именно таким он и должен быть. Он — просто мужчина — химический элемент, проявивший темное начало — просто женщины.

Самоубийство Анны — неизбежно… В момент падения с перрона зал ослепляет ряд направленных прямо на него прожекторов. Вспышка заканчивает мучительный путь женщины, которая не смогла справиться с тьмой, у которой была только одна возможность вернуть себе божественный свет — уйти навсегда.


Другие статьи из этого раздела
  • When you walk through a storm

    Польська вистава потрапила в український контекст
  • «Сыроеды»

    Часто смотришь спектакль и вдруг понимаешь, что это никому не нужно. То есть, безусловно, одним необходимо работать, а другим — развлекаться, но не более того. На профессиональной сцене однотонные спектакли отстреливают от зубов профессиональные однотонные актеры. Смотреть же на студенческие работы зачастую страшно — всеми силами стараешься простить инфантилизм. Нет на свете совершенства. Однако, еще не протоптав глубокую тропинку к секрету собственного вдохновения, учащиеся актеры заряжены необузданной энергией, они еще не играли сотый спектакль, и оступаются на сцене, наивно краснея, непосредственно выдавая свое волнение.
  • «Войцек». Готическая сказка

    Эстетика Дмитрия Богомазова интересна не только для украинского, но и для мирового театрального пространства. Неудивительно, что сочетание магнетической пьесы Бюхнера «Войцек», самобытной режиссуры и творческого потенциала актеров Театра на левом берегу Днепра дало ожидаемо качественный результат
  • Херсон и Театр

    Театр как искусство идеологическое, публичное, затратное и респектабельное в основном развивается там, где есть достаточная концентрация людей, денег, промышленности, мыслей, идей, и, вероятно, интеллектуальных снобов, то есть ─ в городах. В особых случаях понимания театра как Пути театральные труппы и их идеологи (Ежи Гротовский, Питер Брук, Шанти) уходят из городов в поисках едва уловимых вибраций вселенной, устремляются в пустыни, туда, где в тишине отчетливее слышен голос Бога.
  • Непорозуміння

    Завжди приємно отримати привід звернутися до витонченої філософської літератури, наприклад, до творчості Альбера Камю ─ висока трагедійність ідей, точність образів і довершеність форми. Наче холодною ковдрою огортає самотність його героїв і його самого, екзистенційної людини, що живе в переддень своєї смерті, повсякчас тримаючи її у пам’яті. Вдвічі приємніше, коли до Камю звертаються вітчизняні режисери, в антагоністичному спротиві всетеатральному шароварному «гоп-ця-ця» в обгортках кайдашевих сімей та наталок полтавок в камерному, затишному театрі «Вільна сцена» з найхимернішим і майже найцікавішим репертуаром в усьому Києві нам пропонують Альбера Камю і його п’єсу «Непорозуміння».

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?