Четыре причины отказать17 апреля 2011

Мальвина Воронова

Фото театра

Премьера, март 2011: Четыре причины выйти замуж

Драматург: Ричард Баэр (пьеса «Тустеп на фоне чемоданов»)

Режиссер: Андрей Критенко

Театр: Киевский академический Театр драмы и комедии на Левом берегу Днепра

Актеры первого плана: Александр Ганноченко, Светлана Золотько

Актеры второго плана: Сергей Солодов, Сергей Петько

Краткий сюжет: Пожилая вдова Кристина Мильман собирается переезжать к своей приятельнице во Флориду — доживать старость. Вещи упакованы, сотрудники транспортной фирмы, Чак и Ральф грузят коробки. Однако накануне отъезда героине неожиданно делает предложение давний друг ее семьи, — прижимистый, но обаятельный вдовец Герман Льюис. Так начинается история зрелого и скоротечного флирта между двумя дано знакомыми людьми, остро осознающими свое одиночество. А заканчивается она, разумеется, любовью и женитьбой.

«Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра «Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра

Случайно или нет в начале спектакля грузчики — Чак и Ральф, — присев передохнуть, едят зефир, запивая его кефиром. Трудно сказать, был ли задуман этот гастрономический тандем режиссером или выбор продиктовал ассортимент близлежащей лавки, но метафора состоялась и смысл ее весьма остроумен. Именно нечто кисло-сладкое кефирно-зефирное, будничное и среднее написал Ричард Баэр и воссоздал Андрей Критенко.

Двое немолодых людей перебрасываются колкостями, немного флиртуют, вспоминают своих умерших супругов, сетуют на детей и быстротечную жизнь, танцуют, занимаются сексом, обвиняют друг друга в несносности, а затем понимают, что любят друг друга. Что еще нужно «комедии о любви»?

Типичная сусальная мелодраматическая пьеса, в которой соотношение юмора, сантиментов, драматизма и сексуальной пикантности, местами едва ни граничащей с вульгарностью (шутки о «большом Билле» отдают стариковской пошлостью и дешевизной), рассчитано ровно настолько, чтобы умилить, позабавить, возбудить и рассмешить самого примитивного зрителя. Совершенно легко представить, почему этот продукт с успехом шел на Бродвее: его низкопробный драматизм вполне соответствует нетребовательному вкусу общества массового потребления.

«Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра «Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра

Итак, первая причина категорически отказать этой постановке в положительной оценке. — Примитивность, легковесность, а главное — чуждость и несвоевременность драматургии.

Мы — выходцы из третьеразрядной изолированной страны, обитатели спальных районов, владельцы разрушенных хрущевок выпьем вместе с героями сухого «мартини» и отправимся в заокеанскую жизнь, во Флориду? Да с руки ли нам это, если мы накануне даже не откушали чаю и после спектакля не собираемся отправиться домой на такси?

Подобные буржуазные (а в нашем исполнении псевдобуржуазные) постановки в отечественной социальной реальности выглядят, если не насмешкой, то наивным и нелепым подражанием. С одной стороны — чаки, ральфы, кристины и льюисы, с другой, — саши, васи, наташи, ирины — возможен ли между ними значительный диалог? Далекие, иррациональные проблемы одних и насущные, острые, неразрешимые проблемы — других? Что общего в наших жизненных конфликтах? Бесспорно, театр — это территория побега. Это краткая возможность вырваться из действительности. Но! Это, прежде всего, украденное у обыденности время для настоящего.

Можно возразить, а что требовать от «комедии о любви»? Что ж… как минимум — режиссерского вкуса, раз его не нашлось у драматурга.

И это вторая причина отказать постановке — Режиссерский подход. Скажи мне, кто твой драматург, и я скажу, кто ты. Если уж из всего существующего комедийного режиссер по каким-то причинам (возможно, держа в уме кассовый сбор) выбрал подобную бродвейную пыль, то его задачей было превратить ее в золотую пыльцу. В работе с таким исходным материалом стоило бы проявить больше интеллектуального блеска, находчивости и элегантности.

Шутки на почве секса нуждаются в большей утонченности, драматические эпизоды (монологи героев о детях и одиночестве) — в укрупнении.

Даже при этом отнюдь не надрывном и не архи утонченном материале можно было (и хотелось бы!) выбраться из плоскости глупого и пустого юмора в трагикомедию. В сюжете скрыты общечеловеческие проблемы, понятные людям всех континентов: возрастное угасание, одиночество, отсутствие взаимопонимания и бремя памяти. Почему бы ни сделать акцент на них, вместо того, чтобы целиком отдаваться внешнему антуражу и второсортной веселости?

Тем более что задействованы в постановке великолепные характерные актеры Александр Ганноченко и Светлана Золотько.

Их нереализованный потенциал — третья, самая болезненная причина сказать «нет» постановке. И подобным ей.

Тому, кто хоть однажды видел игру Александра Ганноченко, нет нужды говорить об уровне его мастерства. Он единственный буквально перевернул сюжет Л.Толстого в «Анне Карениной». Играя обманутого мужа, Ганноченко был столь тонок и верен психологически, но столь привлекателен личностно, что в адюльтер Карениной едва можно было поверить. Решительно нет, такого мужа не оставила бы ни одна женщина, как бы молод и хорош не был Вронский. Александр Ганноченко — актер абсолютной органики — его персонажам присуща непринужденная естественность точно найденного и воплощенного психотипа.

Он убедителен и искрометен в роли скаредного, упрямого, но веселого и остроумного еврея Германа Льюиса. Танцующий, жадничающий, соблазняющий, жалующийся Ганноченко/Льюис — чрезвычайно обаятелен, и ты охотно веришь, что его подруга Кристина Мильман, покоренная его юмористически-расчетливыми ухаживаниями, была тронута его настойчивостью.

Светлана Золотько сыграла тонкую эволюцию преображения: от женщины утомленной и стареющей к женщине обновленной вниманием и теплом мужчины. Когда она закрывает лицо руками, говоря о пренебрежении детей к ней, или, когда внезапно на глазах у зрителя вдруг молодеет, и в ней появляется почти девичья застенчивость, доверчивость и чувственность… Кажется, что подобное актерское перевоплощение невозможно, а, если и возможно, то оно имеет сверхчеловеческий и метафизический характер.

Вся незадачливая эта история держится находками, интонациями, настроением, эмоциональной связью актеров, которые сыграли любовь поверх текста и режиссуры. В сущности, еще бы немного, и они бы воплотили тонкую лирическую комедию о возрасте, иронии жизни, нежности и взаимопонимании, продемонстрировав драматургу и режиссеру, о чем действительно стоит говорить.

«Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра «Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра

Но, увы, от текста не уйдешь. И как бы ни старались актеры вдохнуть себя в мелкие образы, гиганты из карликов не вырастают.

Тем обиднее. Актерский потенциал Александра Ганноченко и Светланы Золотько чрезвычайно высок: им под силу создавать глубокие и пронзительные роли, воплощать сложные характеры, воссоздавать тончайшие образы. Но вместо содержательного поля драмы или трагикомедии им предлагают легковесный водевиль, и заслуженное восхищение ими все же не без примеси горького сожаления о них.

«Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра «Четыре причины отказать» Театр на левом берегу Днепра

И, наконец, четвертая причина отказать. — Любовь к театру. Да, современное искусство вынуждено считаться с тем, что у него есть свой черный ход, свой задник, своя пятая точка — коммерция. Но! Театр — не кино и не телевидение, театр не должен развлекать и расслаблять, потакать зрителю и его нетребовательному вкусу. Пусть о кассе думают менеджеры, а о смысле — Художники, но никак не наоборот.

Театр — это удивление, надрыв и обновление. Это огонь острого духовного сострадания и потрясения. Театр обязан быть современным и своевременным, глубоким, оголенным и острым. Здесь не место водевильной легковесности, она вольготно расположилось во всем, проникнув во все сферы современной жизни. Где-то должна быть сказана горькая правда, о нас сегодняшних. Она должна быть сказана в театре.

В недавнем интервью www.teatre.com.uaЭдуард Митницкий сказал о том, что «мы идем к крушению мира». И с ним трудно не согласиться, но хочется внести поправку: давайте не будем «крушить» его своими же руками.


Другие статьи из этого раздела
  • Неистовая нежность Медеи

    Еще романтики в ХVIII веке в жабо да с пышными манжетами считали, что искусственность это не просто хорошо, а только так может быть красиво. Вот этот постулат, подхваченный позже Оскаром Уайльдом, и продемонстрировала 25 октября в театре «Сузір’я» изысканная и искусственная Лариса Парис в роле зловещей Медеи, создав ее совсем Инной. Тихо шепчущей, подлой и любящей с картинными жестами, нарочитыми движениями, инопланетной.
  • Жесть з минулого

    Ти і я шукаємо любові. Адже без неї ніяк, без неї нікуди. Кожний шукає її зі своїх причин, але ніхто і ніколи не думає, що буде після. Іноді «Після» стається через 24 роки. Ви вже давно живете спокійним розміреним життям, у вас дорослий син, старіюча дружина, машина, робота і тут в двері дзвонить ваше давнє кохання. «Жінка з минулого». І що тоді?
  • Цнотливий апельсин

    В Українському культурному просторі надміру перебродивший роман Берджеса «Механічний апельсин» отримав своє сценічне вираження в постановці молодого режисера Максима Голенка на сцені Свободного театру. Першоваріант цієї постановки був показаний ще в НАУКМА, в більш адекватній для нього камерній обстановці. Тепер же спектакль є репертуарним у Свободному театрі, і побачити його можна двічі на місяць на Межигірській, 2
  • Корейцы. Войцек. Стулья

    «Садори» — корейская труппа, экспериментирующая в жанре физического театра… Надо сказать, что это и выглядит, как чистый эксперимент: «Войцек» поставлен в духе скупого на экстравагантные па балета со стульями с вкраплениями разговорного театра и с титрами сюжетных выжимок, которые и обозначают происходящее на сцене. Физического театра здесь нет. На протяжении всей полуторачасовой постановки не оставляет ощущение, что спекталкь имеет поразительное сходство с японскими мультиками. Сказывается близость культур и попытка расширить выразительный спектр актерских техник. Актеры-танцоры временами визжат и корчат гримасы, что зачастую выглядит попросту наивно, равно как и заданный структурой пьесы кинематографический монтаж — отдает схематизмом и простоватостью.
  • Грузинский театр — Свободный театр

    «Хотите узнать, чем живет современный грузинский народ,  — сказал на пресс-конференции Автандил Варсимашвили,  — посмотрите спектакли Свободного театра»

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?