Прерванный эксгибиционизм27 октября 2010

Текст Марыси Никитюк

Фото Всеволод Ковтун

Премьерный моноспектакль «Святая похоть служанки Церлины»

Актрисы Татьяны Круликовской

В театре «Сузір’я

Постановка Сергея Васильева

По отрывку романа Германа Броха «Невиновные»

Театральный критик Сергей Васильев и актриса Татьяна Круликовская создали своеобразный спектакль по отрывку романа «Невиновные» австрийского писателя и философа Германа Броха. «Святая похоть служанки Церлины» театра «Сузір’я» — это монолог-самообличение (литературная редакция и адаптация — Сергей Васильев), в котором святая грешница Церлина предстает грубой, простой, неприятной, а вместе с тем, забавной и обаятельной особой. Из романа, повествующего о нескольких поколениях падших и заблудших душ, взята только одна часть, в которой Церлина оказывается не похотливым чудовищем, а страдающей Женщиной и Личностью, в похождениях, подлостях и интригах которой проглядывает тень настоящей любви.

Инсценированная часть романа семантически и стилистически самодостаточна: от каскада похождений и самообличений, эксгибиционистского акта падшей души, очищающейся перед зрителями, невозможно оторвать глаз. Подобные персонажи — настоящее испытание актерского мастерства для актрис, которые охотнее воплощают амплуа поэтичных красавиц, нежели физических и духовных отщепенцев. Татьяна Круликовская очень хороша в роли отталкивающей интриганки и развратницы, и это — настоящее свершение ее как актрисы.

Вся в белом на белоснежной постели Церлина ведет на контрасте свой темный, низкий рассказ: святость и горькое понимание жизни идеально заложены в символику белого, олицетворяющего также последующее прозрение и осознание героини. Татьяна Круликовская передает каждый оттенок характера и делает это с азартом и куражом.

Вероятно, для того, чтобы подчеркнуть падшесть и омерзительность персонажа, на постель Церлины «возложены» различные медицинские препараты — пробирки, ампулы, клизмы, она, то засовывает их себе под юбку, то мастурбирует их. Но нельзя не заметить, что этот предметный ряд, живущий своей отдельной жизнью, не предает остроты и так довольно жесткому рассказу, а только отвлекает от игры актрисы и вульгаризирует действо.

Минусом этого спектакля также можно назвать его продолжительность, как ни странно, но этого спектакля оказалось явно мало. Разворачивающаяся как эпическое полотно девиантной саги, постановка быстро скомкивается в конце, и зритель внезапно обозревает великолепную спину Круликовской, отвернувшейся к стене. Там, где эксгибиционизм героини должен был бы очиститься осознанием, происходит невероятно быстрое и неподготовленное, а потому и неправдоподобное изменение героини.

Всей этой истории слегка не хватило дыхания в точке кульминации, которая одновременно была и развязкой.


Другие статьи из этого раздела
  • Творчий вечір Ади Роговцевої

    8 вересня столичний театр «Сузір’я» відмітив свій двадцять п’ятий — ювілейний — театральний сезон, урочисте відкривши його творчим вечором Ади Роговцевої
  • Рожеві сльози

    Спектакль «Рожевий міст» по роману Роберта Джеймса Уоллера «Мости округу Медісон» поставила дочка Роговцевої Катерина Степанкова на «замовлення» матері. Можна вважати, що це перша повноцінна масштабна постановка Степанкової. Дебютувала акторка-режисер мелодрамою про мрії і про історії, що можуть тривати всього 4 дні, а лишати по собі 20 років пам’яті і 20 років кохання. Офіційне святкування ювілею Ади Роговцевої пройде 2 листопада в Театрі ім. І. Франка виставою «Якість зірки» у постановці Олексія Лісовця.
  • «Том»: уровни правды

    В «Диком театре» поставили провокационный спектакль о современном обществе и его проблемах
  • Дощ, панки, «Депеш мод»

    В Молодому театрі показали німецько-харківську виставу за романом Сергія Жадана
  • Непорозуміння

    Завжди приємно отримати привід звернутися до витонченої філософської літератури, наприклад, до творчості Альбера Камю ─ висока трагедійність ідей, точність образів і довершеність форми. Наче холодною ковдрою огортає самотність його героїв і його самого, екзистенційної людини, що живе в переддень своєї смерті, повсякчас тримаючи її у пам’яті. Вдвічі приємніше, коли до Камю звертаються вітчизняні режисери, в антагоністичному спротиві всетеатральному шароварному «гоп-ця-ця» в обгортках кайдашевих сімей та наталок полтавок в камерному, затишному театрі «Вільна сцена» з найхимернішим і майже найцікавішим репертуаром в усьому Києві нам пропонують Альбера Камю і його п’єсу «Непорозуміння».

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?