„Тарарабумбия. Шествие08 февраля 2010

_arlekin_

Фото Наталии Чебан

Международный театральный фестиваль им. А.П. Чехова и театр «Школа драматического искусства» 28-го января 2010 года представили премьеру спектакля Дмитрия Крымова «Тарарабумбия», созданного специально к 150-летию со дня рождения А.П. Чехова.

„Тарарабумбия. Шествие „Тарарабумбия. Шествие

Инфосправка: Дмитрий Крымов — русский театральный художник и режиссер-экспериментатор, сын выдающегося театрального режиссера А. Эфроса. Как серьезный театральный художник сформировался в Театре на Малой Бронной. В настоящее время является режиссером театра «Школа драматического искусства»

Вишневый сад продан. Константин Гаврилыч застрелился.

Они уходят от нас

Театр Крымова, как мне уже не раз приходилось замечать, развивается нелинейно, то отклоняясь в сторону более или менее традиционной драмы, то приближаясь к формату перформанса или даже инсталляции. Внешне «Тарарабумбия» выдержана как раз в духе перформанса: по подиуму, снабженному еще и лентой транспортера, движутся, оправдывая подзаголовок «шествие», чеховские и примкнувшие к ним персонажи. Поскольку в проекте задействовано где-то около семидесяти актеров, а персонажей на каждого приходится не по одному и не по двум, общее число т. н. «действующих лиц», не поддающееся точному подсчету, составляет, наверное, с полтысячи, а может, и больше. И, если посмотреть сквозь эту марширующе-скачуще-ползущую толпу на сам принцип организации действа, то окажется, что «Тарарабумбия. Шествие» отчасти развивает приемы, разработанные в предыдущей работе Крымова — «Смерти жирафа», — в основу которого также положен был иронически переосмысленный празднично-траурный (а в мифологическом сознании рождение, свадьба и похороны — события тождественные) церемониал.

„Тарарабумбия. Шествие „Тарарабумбия. Шествие


Крымову удается на уровне конкретных образов проследить взаимосвязь разных чеховских сюжетов, в том числе и на уровне образов совершенно бесплотных. Так вслед за Наташей с ее Бобиком и Софочкой появляются Аркадина и Треплев с кровавой повязкой на голове, затем еще Треплев, и еще Треплев — целая череда Треплевых, как до того прошествовала когорта Тригориных с удочками наперевес. Гаев, брат Раневской, произносит адресованную «многоуважаемому шкафу» речь, а ему навстречу выходят три сестры со своим братом, только кукольным, а кукла вдруг начинает издавать неприличные звуки, чем приводит утонченных сестер в немалое смущение. Одна из самых ярких метафор — постоянно растущий, прибавляющий в длине «труп» барона Тузенбаха, при каждом новом «выносе тела» оно делается длиннее и длиннее, совсем как в пьесе Ионеско «Амадей, или Как от него избавиться» или в его же рассказе «Орифламма» на тот же сюжет. Полуабстрактные символы через варьирующиеся гротескные воплощения снижаются до фарсового натурализма — как и полагается, собственно, в карнавальной стихии, где смещаются, меняются местами «духовный верх» и «телесный низ».

„Тарарабумбия. Шествие „Тарарабумбия. Шествие

Воспроизведенный в игре ритуал, таким образом, не снижается до эстрадно-циркового представления, а поднимается до мистерии, чем напоминает, скажем, спектакли Кастелуччи. Или, чтобы так уж далеко не забираться, Анатолия Васильева, благо играется в основанном им же театре и при участии его актеров. А в «Тарарабумбии» на подиум одновременно выходят и постоянные актеры крымовской студии (Маминов, Мелконян, Синякина), и «васильевцы» во главе с Игорем Яцко. Последний здесь вообще выступает, можно сказать, за главного, закольцовывая композицию спектакля: шествие открывается уходящим под музыку духового оркестра полком из «Трех сестер» и закрывается тоже маршем, но в нем уже в ногу с военными шагают пловчихи, балерины, водолазы — те, кто незадолго перед этим отдавал почести «юбиляру» Чехову. Эпизоды, связанные с приветственным «парадом» — наиболее откровенно пародийны во всей этой веселой, празднично-похоронной процессии. Чехову шлют привет российские и зарубежные писатели (по подиуму «проносятся» аэропланы с флажками «Бунин», «Экзюпери», «Солженицын», скачет на палке с лошадиной головой, размахивая шашкой, Фурманов, крутит педали моноцикла Шолом-Алейхем…), спортсмены, промысловики-рыболовы, артисты балета (один, отстав от своей «колонны», вынужден спешно продираться сквозь чужую), а руководит процессом какой-то ответственный товарищ в пальто, шляпе и пенсне, чем-то напоминающий Берию (все тот же Игорь Яцко).

„Тарарабумбия. Шествие „Тарарабумбия. Шествие


Оркестр, хор, жонглеры, ходули, Оксана Мысина, примерившая, а правильнее сказать, «прикинувшая» на себя здесь роли Аркадиной и одной из сестер Прозоровых, куклы Платонова (ростовые, планшетные, марионетки…), музыка Бакши и т.д. вплоть до брейк-данса — как будто всеми возможными художественными средствами режиссер и его сподвижники заклинают духов чеховских героев. В известной мере — небезуспешно. Они воскресают ради короткого дефиле, исчезают и возрождаются в новых ипостасях: на развернутой по подиуму красной дорожке возникают чайка-невеста в фате с огромными крыльями, чайки-полотнища из полиетилена на флагштоках, чайки-кегли в руках жонглера… Последний парад оставляет на подиуме одинокую Ирину, спотыкаясь, она теряет башмак, потом второй… третий… четвертый… Транспортер с шумом набирает скорость, при которой на нем уже никто не смог бы удержаться.

«Главные» драмы Чехова не впервые рассматриваются как сложное целое, как метатекст, но Крымов не просто механически выводит на один подиум призраков Заречной, Гаева, Прозоровых и т.д., жесткой драматургией, основанной на системе метатекстуальных лейтмотивов, он не позволяет действию превратиться в дивертисмент цирковых номеров. Нынешний юбилей Чехова грозит перерасти в трагикомическую вакханалию спекуляций вокруг имени классика, и в этом смысле «Тарарабумбию» Крымова задним числом можно рассматривать и как пародию-сатиру, и как своего рода художественное «противоядие» от них.

„Тарарабумбия. Шествие „Тарарабумбия. Шествие


Другие статьи из этого раздела
  • Коли вони всі повернуться

    В Києві поставили п'єсу Наталки Ворожбит «Саша, винеси сміття». І не про війну
  • «Сволочи»

    Постановка «Сволочи» ─ самостоятельный проект на территории театра Марионеток режиссера Театра на Левом берегу Андрея Билоуса и замечательных его артистов Алексея Тритенко и Ирины Калашниковой. Пьеса современного польского автора Вилквиста Ингмара «Ночь Гельвера» перевоплотилась в емкое, жесткое театральное повествование «Сволочи» (так называют в пьесе людей с умственными отклонениями). Место действия ─ Германия, период Третьего Рейха. На сцене — обветшалая, бедная немецкая квартира и два ее обитателя: неполноценный, больной сын и его приемная мать.
  • Чистилище: постсоветская версия

    «Торчалов» продолжает ряд спектаклей Станислава Моисеева, в которых он норовит прикоснуться к миру инфернальному, потустороннему, заглянуть и проверить, как это — жизнь после смерти. Раньше любое произведение в Моисеевских руках превращалось в гротескную черную комедию, и, вроде бы, живой мир начинали населять персонажи насквозь прогнившие, мертвые. Мир мертвых в «Торчалове» настолько обыден, что даже не интересен. Актеры форсируют голос, перебрасываются репликами, словно мячиками, стараясь побыстрее отфутболить их к зрителю, и никакого взаимодействия и ансамблевости игры на сцене не наблюдается.
  • Смысловой голод в  «Голоде Кнута Гамсуна»

    «Голод Кнута Гамсуна» создан по мотивам двух произведений писателя — «Голод» и  «По заросшим тропам». В первом — автор рассказывает, как некогда бродил полуголодный по улицам Христиании в поисках журналистского заработка, во втором — описывает свой послевоенный период жизни. Дабы оправдать тот факт, что Гамсун идейно поддерживал фашистскую Германию, его соотечественники пытались доказать ценной унизительных допросов, что старый писатель — безумен.
  • Соло мужиков за работой. Фотоотчет

    17 ноября наш фотограф Андрей Божок попал на сказочное хип-хоп представление и не замедлил со всеми поделиться своей радостью — фотографиями. В Молодом Театре в рамках первого Днепропетровского брейк-данс фестиваля Breathtaking выступили две легенды брейка: немец Шторм и француз Кан-Вунг. Сначала Шторм продемонстрировал свое «Соло», а потом был показан франко-немецикй спектакль «Мужики за работой» (Men at work).

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?