Прерванный эксгибиционизм27 октября 2010

Текст Марыси Никитюк

Фото Всеволод Ковтун

Премьерный моноспектакль «Святая похоть служанки Церлины»

Актрисы Татьяны Круликовской

В театре «Сузір’я

Постановка Сергея Васильева

По отрывку романа Германа Броха «Невиновные»

Театральный критик Сергей Васильев и актриса Татьяна Круликовская создали своеобразный спектакль по отрывку романа «Невиновные» австрийского писателя и философа Германа Броха. «Святая похоть служанки Церлины» театра «Сузір’я» — это монолог-самообличение (литературная редакция и адаптация — Сергей Васильев), в котором святая грешница Церлина предстает грубой, простой, неприятной, а вместе с тем, забавной и обаятельной особой. Из романа, повествующего о нескольких поколениях падших и заблудших душ, взята только одна часть, в которой Церлина оказывается не похотливым чудовищем, а страдающей Женщиной и Личностью, в похождениях, подлостях и интригах которой проглядывает тень настоящей любви.

Инсценированная часть романа семантически и стилистически самодостаточна: от каскада похождений и самообличений, эксгибиционистского акта падшей души, очищающейся перед зрителями, невозможно оторвать глаз. Подобные персонажи — настоящее испытание актерского мастерства для актрис, которые охотнее воплощают амплуа поэтичных красавиц, нежели физических и духовных отщепенцев. Татьяна Круликовская очень хороша в роли отталкивающей интриганки и развратницы, и это — настоящее свершение ее как актрисы.

Вся в белом на белоснежной постели Церлина ведет на контрасте свой темный, низкий рассказ: святость и горькое понимание жизни идеально заложены в символику белого, олицетворяющего также последующее прозрение и осознание героини. Татьяна Круликовская передает каждый оттенок характера и делает это с азартом и куражом.

Вероятно, для того, чтобы подчеркнуть падшесть и омерзительность персонажа, на постель Церлины «возложены» различные медицинские препараты — пробирки, ампулы, клизмы, она, то засовывает их себе под юбку, то мастурбирует их. Но нельзя не заметить, что этот предметный ряд, живущий своей отдельной жизнью, не предает остроты и так довольно жесткому рассказу, а только отвлекает от игры актрисы и вульгаризирует действо.

Минусом этого спектакля также можно назвать его продолжительность, как ни странно, но этого спектакля оказалось явно мало. Разворачивающаяся как эпическое полотно девиантной саги, постановка быстро скомкивается в конце, и зритель внезапно обозревает великолепную спину Круликовской, отвернувшейся к стене. Там, где эксгибиционизм героини должен был бы очиститься осознанием, происходит невероятно быстрое и неподготовленное, а потому и неправдоподобное изменение героини.

Всей этой истории слегка не хватило дыхания в точке кульминации, которая одновременно была и развязкой.


Другие статьи из этого раздела
  • Эдинбург-город фестивалей и дождей

    В разруху послевоенных годов, кровоточа и восстанавливаясь, Европа решила воспользоваться опытом средневекового исцеления, обратившись к фестивалям и карнавалам. В 1947-м году в Эдинбурге сэр Рудольф Бинг вместе с единомышленниками организовал Эдинбургский международный фестиваль: классическая музыка, опера, танец и театр — все о том, чем Европа могла бы быть, если бы не воевала, — возвышенно и пафосно.
  • «Идиот» Някрошюса

    «Идиот» — последняя премьера литовского режиссера Эймунтаса Някрошюса, которую показали в Литве, в Италии и в России. После Петербуржского театрального фестиваля «Балтийский дом»«Идиота» увидели и в Москве 14, 15, 16 ноября в Малом театре на фестивале «Сезоны Станиславского». «Идиот»«Някрошюса» удивительным образом передает надрыв Ф. Достоевского, который в романе нагнетается стремительным наплывом персонажей самого разного толка, обычно маргинального, и срывающимся голосом автора. Повествование Достоевского построено по ним же и описанному принципу эпилептического припадка: ускоряющийся лихорадочный тон событий, все на пике своей нервозности, потом невероятный всплеск неожиданного безумия/припадка, минутное просветление и мрачное забвение. В спектакле же этот ненормальный мир передан обострением и даже излишним гротеском персонажей
  • «Калигула»: Камю в картинках

    Накануне мы разговаривали с Явором Гырдевым и он сказал, что одна из его задач — создать «страшный спектакль», неуютный. Но «Калигула» не получился страшным. Слишком яркие краски постановки, персонажей, почти комиксовые герои, они появляются перед зрителем в тесном маленьком кругу мини-амфитеатра, специально созданного пространства на сцене центра им. Вс. Мейерхольда (восьмиугольник, завешанный красными шторами с красно-черной геометрической символикой). Каждый герой — типаж, у каждого своя ядерная краска, каждый новый входит в единственную дверь, восходит на постамент и говорит, что он не видел Калигулы.
  • Антиутопический «Гамлет» Оскара Коршуноваса: Безупречно красивая постмодерная скука

    Оскара Коршуноваса ставят в ряд таких известных литовских режиссеров, как Эймунтас Някрошюс и Римас Туминас. В этом году ему выпала честь открыть фестиваль своим мрачным антиутопическим спектаклем «Гамлет». Это чрезвычайно красивый и мастерский спектакль. И настолько же чрезвычайно — длинный и скучный. Почти самым важным в этом «Гамлете» является его мрачная постапокалиптическая атмосфера тоталитарного общества — Эльсинора, — который возвышается на обломках цивилизаций, как последний оплот человеческих страданий, рока и ненависти
  • Толерантсвующая оргия и бельгийские кокетки

    Когда спектакль, а, точнее, постмодернистский перформанс «Оргия толерантности» бельгийского художника, скульптора, режиссера Яна Фабра закончился, чувства остались неопределенными. С одной стороны, смешно и забавно, а с другой — непонятно, так все-таки «за» или «против» констатируемой псевдотолерантности и общества потребления выступает Ян Фабр? Его постановка, состоящая из этюдных эскизов на тему «типажи и штампы современного мира», скорее заставляет мило потешаться над «глупышкой-потребителем», нежели испытывать к нему отвращение.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?