Поэтическая Санта-Барбара в Молодом театре11 февраля 2015
Текст Елены Мигашко
Фото из архива Молодого театра
Дипломная работа русского актерского курса под руководством Н. Рушковского, представленная на микросцене Молодого театра – еще один спектакль, дополняющий «антологию любви» Андрея Билоуса. «Жара» вписывается в стройный тематический ряд его режиссерских работ. Любовь в спектаклях Билоуса бывает разной («Высшее благо на свете», «Лолита», «Опасные связи», «Счастье»). Иногда – восхитительной, иногда – пугающей, ничтожной. И нередко она вскрывает как человеческую слабость, так и настоящую человеческую силу, красоту.
«Жара» на микросцене киевского театра разодета в цвета и запахи «темных аллей» Бунина. Деревянная конструкция-беседка Бориса Орлова, кажется, так и пахнет солнцем и ежевикой, на сцене звучат звонкие девичьи голоса, поет гитара, перед глазами мелькают пестрые хлопковые платки и юбки. И каждый из героев тает от любви под теплым бунинским солнцем.
Андрей Билоус соединяет в своем спектакле две повести Бунина: «Митину любовь» и «Натали». При этом способ «соединения» он выбирает самый простой и очевидный: деревенская усадьба, в которой происходит действие, оказывается общей для обоих героев. Что связывает Митю (Олег Коркушко) и Мещерского (Константин Стоянчев) – остается для зрителя загадкой. Вместе с ними на сцене поют, шутят о любви и пляшут деревенские девки (Александра Эпштейн, Яна Коверник, Александра Мартакова, Александра Сизоненко) и местный староста (Александр Сугак).
Катя (Татьяна Лялина) появляется на сцене прекрасным одухотворенным воспоминанием, она – фантом, живущий в Митином сознании. Образ Кати введен в спектакль очень просто, удачно и естественно. Сквозь всю «Жару» красной нитью проходит ее полуобнаженная спина, почти подростковая, очень тонкая и вместе с тем порочная фигура. В конечном итоге, Катя олицетворяет не только навязчивую идею Мити, но и любовный соблазн как таковой.

Не смотря на все «вкусности», присутствующие в спектакле, не смотря на талант молодых артистов, история, образы, кажутся несколько вторичными. Отчасти – из-за неорганично сросшихся отдельных историй. Человеческие трагедии, возникающие конфликты теряются на фоне всеобщей разнеженности, поэтической мечтательности, растворяются в атмосфере душистого пряного лета. Герои ведут себя на сцене очень «по-чеховски»: читают стихи, пьют чай, играют на гитаре, пока где-нибудь за сценой (или глубоко внутри) рушится их жизнь. И в финале – выстрел, самоубийство от любви, один из самых популярных способов завершения спектакля.
Обилие сценических характеров и сюжетных линий мешает извлечь из постановки внятное режиссерское высказывание. Наконец, мешает просто вникнуть в характер любви каждого из героев. Митин путь от светлой влюбленности к самоубийству, неразрешимому внутреннему конфликту, едва ли удастся полностью прочувствовать и осознать зрителю, уж слишком эту историю затмевают другие роковые привязанности. Получается своего рода поэтическая Санта-Барбара: Митя любит Катю, но соблазняется деревенской Алёной, на самого Митю поглядывает Натали (Надежда Тигипко), в Натали влюблен Мещерский, который, вместе с тем, влюблен в Соню (Дарья Якушева), Соня влюблена в него... И это – только главные герои, не говоря уже о деревенских девках и местном старосте. Как тут не вспомнить знаменитую ироничную сцену из фильма Вуди Аллена «Любовь и смерть».

В «грамматике страсти в двух действиях» представлена целая палитра любовных переживаний, целый ворох человеческих историй, и потому для каждой из них в пространстве спектакля как бы не хватает места; пожалуй, ни одно переживание не раскрывается здесь в полную силу, не оставляет зрителю возможности в него углубиться. О любви каждого из героев мы узнаем бегло. Бунинские истории отчасти превращаются в сериальную кашу, которая, хоть и содержит ароматы и оттенки, поэзию «Темных аллей», но при этом обескураживает своей невнятностью. Родной мотив Андрея Билоуса проигрывается перед зрителем, словно качественная раритетная пластинка: и надоесть не может, т.к. музыка хороша, и не способен вызвать особого трепета.