Львовские ритуальные профанации13 сентября 2010

Текст Марыси Никитюк

Фото Ольги Закревской

Спектакль был показан

В рамках ГогольFestа

4 сентября на киностудии им. А. Довженко

Когда смотришь такие постановки, как «Король Лир» львовского театра им. Леся Курбаса, охотно веришь, что время нынче скверное, и театральное время — в том числе.

Туркменский режиссер и любимец прессы Овлякули Ходжакули по заказу театра Курбаса поставил Шекспира. Жили они себе спокойно во Львове двадцать лет без этого Творца и могли бы еще столько же прожить — никто бы и не заметил (речь идет о Ходжакули, конечно, а не о Шекспире). Кто у кого пошел на поводу, театр у режиссера или режиссер у театра, — непонятно, но получился абстрактный спектакль в стиле ритуального театра ни о чем, ни о ком и, собственно, ни для кого. К слову сказать, частенько думается, что ритуальный театр сегодня с его малопонятной трансцендентностью — чистая профанация. Понятно, что если мы чего-то не видим, то это не значит, что его нет. Тем легче сказать, что это невидимое нами — нечто умное и грандиозное. Но как себя не убеждай, а все-таки подобный театр — это бесцельно проведенные часы в кресле зала с наигранно умным лицом.

Декорации и костюмы Марии Сашиной усиливают абстрактность постановки Декорации и костюмы Марии Сашиной усиливают абстрактность постановки

Семь актеров в полубедуинских, полукосмических нарядах сидят в рамках застеленного круга, сидят и по очереди громко кричат, а, когда не кричат, то преспокойно и даже шутливо читают отрывки из «Короля Лира», не особо беспокоясь о логике высказывания. Куски пьесы изрядно перемешаны, и каждый из актеров берет по реплике из общей текстовой свалки: ни о хронологии, ни о последовательности режиссер не позаботился. Как результат — зритель поглощает беспрерывный поток хаотичных идей. О добре. О долге. О предательстве. Но любой шанс сказать об этих вещах не в лоб и художественно (читай, иносказательно) был уничтожен. В итоге режиссер, разрушив драматический стержень пьесы, так и не отыскал в ней сакрального начала, потому что без сюжета отдельно взятые сцены превратились в пошлое, прямолинейное назидание, такое себе львовско-туркменское моралите по Шекспиру.

Граф Глостер с выколотыми глазами появляется в самом начале спектакля, его водит по кругу Король Лир Граф Глостер с выколотыми глазами появляется в самом начале спектакля, его водит по кругу Король Лир

Овлякули Ходжакули в своих интервью часто повторяет, что он-де занимается исключительно не коммерческим театром. А зря, наверное, каждому режиссеру стоит какое-то, пусть и минимальное время, поработать на публику: не занижать планку, разумеется, до самого нижайшего уровня, но научиться говорить ясно, понятно и зрелищно.

Чтобы создавать театр-ритуал, нужно быть Ежи Гротовски, не меньше. Все, кто сегодня берутся подражать ему, попросту спекулируют формой, не понимая, к тому же, что она уже не соответствует ни времени, ни реальности, ни зрителю.

Король Лир — Олег Цьона, и его дочь Корделия — Мирослава Рачинская Король Лир — Олег Цьона, и его дочь Корделия — Мирослава Рачинская


Другие статьи из этого раздела
  • Приговор Медея

    Поставленная в 2009 году Кама Гинкасом «Медея» в Московском ТЮЗе однозначно является образцом сложного и высокого искусства. Русская режиссерская школа учитывает все: текст, игру актеров, их тональность, ритм, мизансцены, декорации. Ни одного пустого звука, ни одного холостого движения — в  «Медее» все работает на укрупненную Гинкасом идею — Права на трагедию. Это спектакль противопоставлений и контрастов
  • Сабуро Тешигавара

    Премьера обновленного «Дах-Дах-Ско-Дах-Дах» по поэме Кенджи Миадзавы в постановке Сабуро Тишигавары прошла на  «Токи/Фестиваль» в Токийском Метрополитен Театре в конце ноября. Начав свою карьеру в 1980-х годах в Токио, Сабуро Тешигавара очень быстро стал одним из самых востребованных хореографов современного танца в Японии и в Европе
  • Опера на энтузиазме

    Зрелищная финальная версия «Кориолана» Влада Троицкого оказалась очередным черновиком
  • Озорной бенефис

    Спектакль «Одинокая леди» по пьесе современного автора Игоря Афанасьева ─ это бенефис замечательной актрисы театра на Левом берегу Днепра Ксении Николаевой. Вопреки ожиданиям (зачастую юбилейные постановки ─ просто милые театральные безделицы) это гармоничная и сложная постановка, самоироничная, философская и озорная, с тонко вплетенными в канву повествования автобиографическими аллюзиями.
  • Прерванный эксгибиционизм

    Театральный критик Сергей Васильев и актриса Татьяна Круликовская создали своеобразный спектакль по отрывку романа «Невиновные» австрийского писателя и философа Германа Броха. «Святая похоть служанки Церлины» театра «Сузір’я» — это монолог-самообличение (литературная редакция и адаптация — Сергей Васильев), в котором святая грешница Церлина предстает грубой, простой, неприятной, а вместе с тем, забавной и обаятельной особой.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?