Дайсуке Миура: театр шока и подглядывания^{14 декабря 2012}

Марыся Никитюк

«Замок грез«, режиссер: Дайсуке Миура

20 ноября, Токийский Метрополитен Театр,

«Токио/Фестиваль«2012

Одним из самых ярких представителей японского театра последней волны является Дайсуке Миура, режиссер и драматург, создающий жесткие, если не жестокие картины мира, не без наслаждения преподнося их зрителю. Хоть Дайсуке Миуру можно назвать состоявшимся режиссером, а его спектакли показывают на крупных театральных фестивалях Европы — Винерфествохен в Австрии, Кинстенфестивалдесартс в Бельгии — в Японии он известен в основном только в театральном кругу. Причиной тому, скорее всего, отсутствие массового интереса японцев к театру, впрочем, как и к другим проявлением не массового и не развлекательного искусства.

Плотоядный, физиологический, зацикленный на темах секса, насилия, обличающий самые темные стороны человеческой души, Дайсуке Миура вошел в театральный мир Японии в 2000-х годах. Как раз в этот период современный японский театр в основной своей массе сильно коммерциализировался и обжился в стерильной безопасности тем и высказываний, а активность экспериментального фриндж-театра пошла на убыль. Первые работы Миуры и им же основанной театральной компании potudo-ru «Ночной клуб» (2000), «Медицинский осмотр» (2001) поразили токийскую аудиторию своей физиологичностью и порнографичностью. В «Ночном клубе» гадкий мерзкий тип подглядывал за тем, как девушка переодевается в соседней комнате, и бешено мастурбировал, а в «Медицинском осмотре» молодую девушку заставляют делать минет, и снимают все это на видео. Сам Миура объясняет то, что его творческая оптика настроена исключительно на человеческие пороки, увлечением в юности темным и жестоким творчеством сценариста Шиндзи Нодзима и драматурга Судзуки Матсуо.

Компания Дайсуке Миуры potudo-ru состоит всего из нескольких человек, актеры от проекта к проекту меняются. Это обусловлено нынешней экономической ситуацией в японском современном искусстве — театр работает в проектном режиме, вынужден сам себя обеспечивать, а финансовое положение в Японии больше не позволяет режиссеру-лидеру брать на себя ответственность за труппу. Но даже в таких условиях Миура создает сильные, хоть и малоприятные для осознания спектакли.

На крупном японском театральном фестивале «Токио/Фестиваль» в 2009 году демонстрировался его спектакль «Любовное джакузи», а в этом — «Замок грез». Субъективно, «Замок грез» — самое яркое впечатление на фестивале в этом году. Его бескомпромиссность и резкость грубо и прямо действуют на зрителя. В спектакле Миура создал бессловесный портрет молодого поколения, он с усердием маньяка шаг за шагом оголяет пустоту современного человека, сравнивает его с первобытной особью, лишенной языка, чувств, морали.

Миура, строя свои спектакли вокруг темы секса или насилия, превращает зрителя в вуайериста — в некоторых моментах спектакль увлекает исключительно на физиологическом уровне. Как в «Любовном джакузи» зритель наблюдает за разрезом квартиры — клуба для анонимного секса, так и в «Замке грез» перед аудиторией раскрывается разрез огромной комнаты, в которой живут три молодые девушки и пятеро парней. В начале спектакля сцена представляет собой фасад дома, а комнату мы наблюдаем через огромное окно. Слов в спектакле нет, мы подглядываем за тем как живет вмести стайка подростков, на фоне слышны шумы города и назойливый гул. Приходя домой, они либо затевают драку, либо устраивают оргию, между желанием и действием нет никакого зазора, они как звери берут, то, что хочется в данный момент.

Все персонажи яркие, красиво и стильно одеты, с выкрашенными волосами, дредами, каждый представляет какой-то определенный типаж японской подростковой культуры: модная девушка, девушка-ребенок, парень-забияка, парень-андрогин и т.д. Один из персонажей весь спектакль играет в приставку, дерутся ли за его спиной, трахаются ли, он упорно, не замечая внешний мир, играет в игрушку. Все это разнообразие цветов и нарядов, срисованное под копирку с подростков Токио, призвано подчеркнуть их внутреннюю пустоту.

Последующее действие спектакля зритель наблюдает уже не через окно. Сцена является огромной комнатой, на полу лежит матрас, в одном углу телевизор, в другом холодильник, посредине в глубине — крохотная ванная комната. Все стены завешены разнообразными плакатами, одеждой и прочими мелкими деталями. Обитатели этой квартиры спят днем и бодрствуют ночью, они ходят куда-то каждый по своим делам, потом возвращаются, занимаются сексом, едят, бьются, принимают наркотики. Модная девушка с бодуна полчаса реального времени не может дойти до ванны. По дороге она успевает несколько раз заснуть, заняться сексом с телом, на которое упала. Миура демонстрирует полное падение нравов, полную деградацию, поэтому отсутствие вербального общения еще сильнее резонирует — это люди, потерявшие человеческую речь, да и облик, в сущности, тоже.

Только в одном действие все персонажи сплочены — за приготовлением пищи. Они вдруг прекращают драться, заниматься сексом, пить и употреблять наркотики, а начинают помогать друг другу. Во время еды подростки садятся кругом, в центре ставят пищу (так они еще больше похожи на первобытных людей), и вдруг одна из девушек подползает к синтезатору и начинает сначала несмело, а потом все уверенней и уверенней на нем играть. Этот нюанс демонстрирует наличие у девочки живой души, образования, но все это она сознательно променяла и отбросила ради жизни в «Замке грез», ради вседозволенности и ложных представлений о свободе.

После, действия ребят повторяются, от скуки они занимаются гомосексуальным сексом, снова устраивают оргии, блюют, ширяются, а когда настает утро обитатели «Замка» укладываются на матрасы и засыпают. Где-то через минут пять раздается чей-то тихий плач, просто плач и ничего больше — не так уж и весело, оказывается, иметь все что пожелаешь, и бесцельно существовать, как животное.

Посещение «Токио/Фестиваль» прошло при поддержки Фонда Рината Ахметова «Развитие Украины»