Буто. Истоки «танца тьмы»18 апреля 2012

Марыся Никитюк

Танец Буто родился в Японии на руинах Второй мировой войны, в пыли ядерного взрыва, и на пересечении работы двух разных, но одинаково ярких личностей — Хиджикаты Татцуми и Кацу Оно. — Демона и Святого, по словам известного исследователя Буто Марка Холборна.

То, что в последствии обретет лаконичное название «буто», впервые было показано на фестивале современного танца в 1959-м году. Это был вызывающий танец по мотивам гомосексуального романа Юкио Мисимы «Запретные цвета». Танец, надо сказать, немало шокировал японскую публику, привыкшую к тому времени под западным влиянием к более осторожной эстетике.

Татцуми Хиджиката Татцуми Хиджиката

С конца 19-го столетия и вплоть до Второй мировой войны японцы во всех отраслях жизнедеятельности стремились подражать европейцам и американцам. В отличие от тяжелых религиозных танцев театра Но и простонародной стилистики театра Кабуки (на полусогнутых ногах и в белом гриме), европейский балет должен был выглядеть легким и парящим над землей. По существу, в период реставрации императорского правления японцы пытались отказаться от самих себя, и в рвении европеизации едва не были утрачены достояния традиционной культуры.

Кацу Оно Кацу Оно

Буто как явление зарождалось в очень непростой для Японии исторический период — во время американской оккупации 50-х годов, к концу которых назрели массовые студенческие протесты. Но, несмотря на сложную политико-социальную обстановку в области искусства в это время расцветает целая плеяда выдающихся мыслителей, писателей, критиков. Это — писатели-драматурги — Кобе Абе, Юкио Мисима, танцовщики — Кацо Оно, Татцуми Хиджиката. В заряженной интеллектуальной атмосфере критик Ханада Кетеру выдвигает идею о создании нового музыкально-танцевального театра, который мог бы возродить необузданную энергию Кабуки. Эту мысль подхватывает Татцуми Хиджиката, возвращая в японский танец хтоническое мироощущение Кабуки. А его основа — кровавое и эротическое народное зрелище. Среди молодой интеллигенции в этот период как раз возрождается интерес к собственным истокам. И, таким образом, новым становится, то, что полвека подавлялось и считалось немодным и несовременным.

Уличные хэппенинги в Шимбаши Кацу Оно, Татцуми Хиджикаты и Ешито Оно. 1960 г. фото Уильяма Клейна Уличные хэппенинги в Шимбаши Кацу Оно, Татцуми Хиджикаты и Ешито Оно. 1960 г. фото Уильяма Клейна

Другой японский критик Хиросуе Тамотсу напоминает в конце 60-х, что Кабуки считался некогда «дворцом зла», обратив искусство к темной стороне. Впрочем, это было характерно для всех мировых авангардных, контркультурных движений того времени. Повсеместно художники становились апологетами бодлеровских цветов зла, а их демоническая сущность расцветала на территории общественных табу.

На формирование мировоззрения Буто и соответственно его эстетики повлияли также немецкий экспрессионистский танец (Neu Danz), особенно хореография Мари Вигман, и литературное творчество Жана Жене, Антуана Арто.

Дополнением к этим витавшим в воздухе идеям была сама личность Хиджикаты Татцуми. Он родился в многодетной семье в трудных климатических условиях района Акита, попав в Токио, первое время вел маргинальный образ жизни, балансируя на грани дозволенного законом. И много привнес из своего личного опыта в авангардный театр ХХ ст.

Татцуми Хиджиката Татцуми Хиджиката

Буто — это «восстание» тела, взрыв воображения плоти. Некрасивые в понимании западной культуры почти устрашающие движения, в этом танце танцор движется на полусогнутых ногах, перенеся центр тяжести вниз. И это — «освобожденный» эстетический код, заложенный в движениях танцев Кабуки. Продолжая традицию маски в японском театре, актер в Буто, облачаясь в белый грим, перевоплощается в медиума. Буто не имеет сюжета, но взамен имеет рисунок, продиктованный желанием тела двигаться так, а не иначе. Еще на заре своего развития Буто разделился на школу с жестким хореографическим руководством (Хиджиката) и на импровизационную школу исполнения (Кацу Оно). Впоследствии развитие Буто увело его от темной стороны к более мягкой идеологии. Кацу Оно, будучи христианином, ввел более светлую идейную линию в развитии и презентации нового вида искусства.

Кацу Оно Кацу Оно
Буто в 80-е пленило Запад, падкий на экзотику, до этого он боготворил японский традиционный театр Но и Кабуки (некоторые японские исследователи совершенно серьезно считают, что только любовь Запада к их традиционному театру помогла ему выжить). Сменилось несколько поколений Буто в самой Японии, у подножия горы Фудзи расположилась буто-лаборатория «Погода тела» Мин Танаки, который считается последним учеником Хиджикаты Татцуми, создал свою собственную школу в Германии Тадаши Эндо.

Принципы Буто стали изучаться по всему миру, его техники и философия вошли в современную хореографию. Ярким проявлением Буто является творчество группы питерского танцора Антона Адасинского — DEREVO. Почерк Буто читается также у одного из самых интересных хореографов современности — француза венгерского происхождения Жозефа Наджа, который руководит Национальным хореографическим центром в Орлеане.

Танец Буто прошел длительный путь трансформаций, превратившись сегодня в философскую хореографическую школу с восточными принципами гармонии и взаимодействия с природой.


Другие статьи из этого раздела
  • Віталій Жежера: «Найбільша біда — самонеусвідомлення культури»

    Я суджу у нормальний «хуторянський» спосіб. Уяви собі хутір, як модель світу: чого там не вистачаэ?! Мудрій людині там все є: небо є, вода є, дерево є, земля є — досить. Власне кажучи, уважно вдивляючись у свій хутір, я можу і не знати європейського контексту, але я його вгадаю, відчую чого не вистачає для гармонії.
  • Влад Троицкий о Лаборатории современной драмы

    Декабрьская Лаборатория — это только начало, первая встреча, на которой режиссеры, актеры и драматурги попробуют друг друга почувствовать, понять, а наши московские коллеги поделятся с нами своим опытом. Сейчас самое главное организовать тенденцию, движение современной украинской драматургии, когда ты на чем-то серьезно настаиваешь, то это начинает звучать убедительно, к тебе в какой-то момент уже нельзя не прислушаться.
  • Игорь Мельник: «Книгу о Кастелуччи я выбросил, не дочитав…»

    Много ли вы знаете украинских перформеров?
  • Не сотвори симулякр. Работа критика

    Одна из проблем современной театральной журналистики сегодня — это доминирование рецензии-анонса над рецензией-анализом. Можно говорить о различных тому причинах: объяснять все массовым читателем, извинять равнодушным к искусству спонсором или рекламодателем, аргументировать, наконец, высокой скоростью информационного обновления. Однако можно упомянуть также о негласных стандартах глянца, которые генерируются определенными личностями, мягко говоря, далекими от аналитики, искусства, да и, по большому счету, от настоящей журналистики. И, может быть, последнее как раз и является подлинной причиной растиражированного «облегченного» информационного продукта.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?