«ЁЛКИ — 7»^{29 декабря 2011}

Рубила «Ёлки» Марыся Никитюк

Фото из Архивов

«Ёлки» в театре — это длительная пауза в репертуаре, которая начинается в День Святого Николая и длится вплоть до Старого Нового года. В это время театральные залы заполняются детской аудиторией, а сцены — Пиратами, Змеями Горынычами, Шоколадными Сырками и прочими персонажами. Для каждого актера «Елки» — это свой «праздник»: возможность пообщаться с детьми, заработать немного денег или сыграть неожиданный юмористический экспромт, пользуясь тем, что дети не искушены во взрослых шутках.

«ЁЛКИ — 7» — 7 искрометных новогодних историй от киевских артистов

Елочная справка:

«Зеленая сказка» — это финальная сказка, которую играют артисты в завершении «йолочного сезона». Работая в этом жанре, актёры имеют право (в некоторых случаях считают своим долгом!) подшутить друг над другом. Именно «зеленые сказки» — средоточие смешных анекдотических актерских ситуаций — породили глагол «зеленеть», то есть «подкалывать». Единственное правило употребление актерского «подкола», — если партнер не может адекватно отреагировать на «зелень», то актер-зачинщик должен знать, как выйти из ситуации, не испортив канвы спектакля.

Ёлка 1. Олега Примогенова

«Елки» — это актерский хлеб, к которому я всегда относился достаточно иронично. В 80-х я начинал тем, что заменял кого-то. Мне хорошо знакомо утро первого января — дети тянут своих родителей за руки, папы стоят возле туалетов, пьют воду из-под кранов, едва держа равновесие. Мне приходилось играть по пять елок в день, так что, бывало, третичный нерв заклинивало. Помню, была сказка, в которой три ведьмы в одной из сцен прятали ключик, и одна из них говорила «А как и куда мы этот ключик денем?», и все повторяла это самое: «А как и куда». На последней «зеленой» сказке выскочили ведьмы, одну из которых играл Влад Заднепровский. Он перед спектаклем на улице подсобрал коричневых камешков, спрятав их в руке. И когда эти ведьмы слетелись, он поменял ударение в своей реплике и спросил, открыв ладонь «А какИ куда?» Ведьмы «упали» — не знали они, куда какИ девать.

Бывало, дети удивляли… Как-то детка рассказала стишок: «Мишка, северный медведь, научи меня пердеть». Ну что ты тут скажешь? — «Молодец, на конфету». Другой малыш вышел и, картавя, продекламировал: «Прррощай, немытая Ррросия!». Я спросил, откуда он такие стишки знает, и получил ответ «бабушка научила, мы едим в Израиль».

Однажды Игорь Николаевич Крикунов, директор цыганского театра, пригласил меня на Новый год в качестве Деда Мороза в кафе «Восточное» на Набережной. В 90-х это было довольно бандитское место на Подоле. Когда я пришел со всем своим реквизитом, то увидел, что в маленьком зале — еврейская мафия, в большом — цыгане, а в сторонке — перепуганные милиционеры. Только я переоделся в Деда Мороза, на меня налетела толпа маленьких детей — 15–20 человек, и давай бегать за мной по всему ресторану. Я не провел ни одной игры, ни одной песни мы не спели. Ничего! Я убегал, а дети догоняли, дергали за бороду и штаны, били под зад и т.д. И так происходило минут сорок пять, собственно, это и был мой Новый год с ними — охота на Деда Мороза.

Олег Примогенов

Как-то мне позвонили и сказали, что срочно нужно выехать на Гостомельское шоссе, откуда машиной меня отвезут на праздник. Оказалось, что это была какая-то промзона. Когда я приехал, оркестр уже играл… и почему-то ламбаду. Я переоделся, вышел со своим реквизитом, с шариками и закричал «Ого-го-гоу-у-у! Ребята, я был в полете в реактивном самолете, облетел весь белый свет и вот вам всем привез привет, расступитесь сосны ели, и метели…» И вдруг я понимаю, что я в огромном зале, в котором стоит длинный-длинный стол, а за ним сидит сто двадцать женщин. На столах — одна броварская минеральная вода, перепуганный оркестр играет исключительно ламбаду, а солистка сидит тихонечко в углу, не раскрывая рта. Ко мне подошла Главная Женщина, спросив: «Ты Дед Мороз? Самогонку будешь пить?». А это был период сухого закона при Горбачеве, и они прикрывали самогонку этой самой броварской водой. Уже потом мне объяснили, что это были «химики» — бывшие женщины-заключенные, которые в данный момент условно освобождённые работают на химическом производстве. Понял я, что никакие игры тут не пройдут: каждая из них хотела со мной потанцевать. Оркестр периодически пытался сыграть что-то другое, но им кричали: «Ламбаду!»

Я выстроил их в хоровод, стал впереди, и мы танцевали популярный финский танец летку-еньку: два прыжка вперед, три назад. Потом приехали ребята из «УкрКонцерта»: старые клоуны, юморист Перцхаладзе, два гитариста лет под 60 и Снегурочка лет пятидесяти, которая пропитым хриплым голосом сказала мне: «Объявишь меня Зимушка-Зима». Только они выскочили развлекать женщин, как те освистали их и погнали вон. Остался я сними одни — танцевать ламбаду.

«Как-то детка рассказала стишок: „Мишка, северный медведь, научи меня пердеть

Было и такое… В одной из сказок, играя роль Добрюки, я был вынужден срочно заменить Зайчика, потому что он, Зайчик, уже лежал небритый и пьяный в проходе. Мы стянули с него короткие штаны, надели на меня, и я выбежал на сцену, подпрыгивать по-заячьи, но больше походя на толстого бройлера. На сцене в это время стоял Дед Мороз, который лыка не вязал, и никак не мог зажечь елочку — посох у него все время проскальзывал. В зале сидели злые менты, потому что это была шефская сказка, и всех их согнали принудительно. Один ряд поднимался — уходил, другой — приходил. Шум стоял в зале, как у Анджея Вайды в фильме «Земля обетованная», на сцене было одно представление, а в зале — другое. Когда я подбежал к Деду Морозу, он не мог выговорить ни слова, и все повторял: «Снегурвочка, помоги мне зажечь йоваловочку».

Как-то после пяти сказок и вечернего выступления в музыкальном театре на Подоле я отправился домой на 62-ом автобусе, не смыв с себя грим. Незаметно для себя уснул, и разбудила меня… милиция с вопросами, кто я такой. Был первый час ночи, на мне был новогодний грим: красные губи, синие глаза, и чернющие брови, а еще я тогда снимался в иранском сериале, где играл врага иранского народа, поэтому был перекрашен в блонд. В подольском отделении милиции какой-то капитан сразу дал мне в глаз, и, когда я утром следующего дня пришел на сказку, то сказал: «Дети, Белочка уронила мне шишку в глазик, потому у меня фингал».

Ёлка 2.Виталия Салия

Я был на курсе втором, мы играли в Театре на левом берегу Днепра «Тайны королевского дворца» по «Принцессе и трубочисте». Я играл трубочиста, Оля Лукьяненко — принцессу. И был такой персонаж «Товстун» — мой хозяин по сюжету, который приходил в замок и всех «разводил». Однажды актер, игравший «Товстуна», заболел, и экстренно за одну репетицию ввели другого артиста, не очень хорошо владевшего украинским языком. Он придумал, что свой текст будет читать с папочки, где все украинские слова написаны русскими буквами. По сказке у нас с ним непонятные отношения, кто мы друг другу — не ясно. В одной из сцен перед всем двором выносят «призы» на подносе: конфеты, деньги и яблоко. И у этого толстяка должен быть такой текст: «Собі я візьму цукерки, гроші», но чтобы не показаться жадным он говорит, указывая на меня «А йому я віддам це червоне прекрасне яблуко, бо люблю його як рідного». После этого он проходит по всей авансцене, кладет руку мне на плечо, похлопывая, мол «да-да, так и есть». И тут этот артист очень смешно читает свои слова русской артикуляцией: «Сабі я возьму цукерки, гроши, а йому, я віддам це черовнюще яблука, бо їбу його як рідного». Все в зале и на сцене начинают смеяться, он, — единственный, кто не понимает, что он сказал, — начинает медленно идти ко мне. Я вжимаюсь в портал, но он кладет мне руку на плечо, мол «да-да, так и есть».

Виталий Салий в роли Гекльберри Финна (по центру)

Есть у меня и одна трагикомическая история. На первом курсе деньги были нужны, и я согласился вести новогоднюю рекламную акцию сырков «Френди»: надо было ездить по школам и представлять эти сырки. Была со мной партнерша — девочка, которая, не переодеваясь, заходила и рассказывала ребятам о сырках, а потом появлялся я в костюме сырка — и веселил ребят. На меня надевали огромный белый шар (руки — в стороны), на ладони — попмончики. Я — круглый сырок с ручками — мог только махать кистью руки и семенить ножками. Как-то утром мы приехали в одну троещинскую школу младших классов. Я стою в коридоре — жду, когда позовут. Вдруг звенит звонок на перемену, открываются двери, и из кабинетов выползают совершенно жуткие дети, лепеча что-то на своем… Вдруг замечают меня, подбираются… окружают… А у меня, помним, беленький костюмчик, и я ничего не могу сделать…

Дети загнали меня к женскому туалету, повалили и пинали, пока возню не услышал охранник, который спас меня. И я — порванный изувеченный сырок в следах от детских подошв — пошел веселить детишек. Так я испытал на себе детский гнев.

«Дети загнали меня к женскому туалету, повалили и пинали, пока возню не услышал охранник, который спас меня»

А вообще я всегда хотел посмотреть в глаза этим людям, которые приводят детей после Нового года первого января в театр на 11 часов утра на спектакль. Но было у меня несколько случаев, когда понимаешь вдруг силу своей ответственности. Однажды в Оперетте я играл Буратино в новогоднем представлении «Карнавал сказок в Украине», там были разные сказочные герои, которые пели под фанеру.

В одной из сцен Кот Базилио и Лиса Алиса связали меня веревкой, усадили на пол, а сами стали петь песню. По сценарию я должен был выкрутиться, сделав хитрый трюк, но вдруг на сцену выбегает заплаканная девочка лет четырех и начинает отталкивать Кота и Лису. А они не могут остановиться петь, потому что фанера играет. Она их отталкивает, подбегает ко мне, и так крепко-крепко обнимая, говорит: «Буратиночка я тебя спасу, Буратиночка, держись». И руки мне развязала. Мама ее забрала со сцены, конечно, но я вдруг понял, что мы тут ерундой занимаемся, а там ребенок реально переживает, выскочил под танк, на амбразуру.

Ёлка 3. Станислава Жиркова

Когда я был на втором курсе Университета Культуры, режиссер театра «Золотые ворота» Валерий Пацунов предложил мне сыграть в его сказке «Котыгорошко» в Доме офицеров. Главными персонажами были Дед Мороз и Змей Горыныч. Деда Мороза играл киевский режиссер Кочевенко, а Змея Горыныча — артист Молодого театра. В день мы играли по три сказки, и между второй и третьей был большой перерыв. Змей Горыныч вместе с Дедом Морозом в этот перерыв выпивали, зная меру. Но однажды… перебрали.

Костюм Змея Горыныча состоял из трико, трех хвостов, и трех голов, одна из которых надевалась на голову артиста, а две — на руки. И тут на своем выходе Змей Горыныч под фонограмму вваливается в зал, пошатываясь, головы смотрят в разные стороны, а, поднимаясь на сцену, он на две из них опирается. В этот момент зал замирает от ужаса — ведь Горынычу больно… должно быть. А он поднялся на сцену, сел со всеми сзади на ступеньки, предварительно шарахнувшись воздушной гимнастке, которая выпорхнула откуда-то, и вдруг решил, что ему стало жарко… Снял все головы и сложил их рядом.

Станислав Жирков в роли Капитана Врунгеля

Как-то мы играли в Доме художника «Волшебника Изумрудного города», где у нас был персонаж доброй волшебницы. По сюжету, когда мы с детьми ее звали, она появлялась на балконе. На «зеленной сказке» мы договорились с артистами, сделать вид, будто мы ее не слышим (микрофона у нее не было). И вот мы с детьми зовем волшебницу, а она выходит со словами: «Вот я! Я появилась!». Мы, делая вид, что не слышим, продолжаем звать. Она, думая, что мы ее не слышим, кричит «волшебным» голосом — «я тут ребята!». Уже дети выкрикивают: «Вон она, вон она!» …

И только тогда, когда она до синевы дооралась, и из нее вырвался победный рев «Я здесь!!!». Тогда-то мы ее заметили.

В одной из сказок Разбойница дает нам, хорошим героям, фальшивую карту (по-украински «мапа»), а перед тем сообщает об этом детям. И мы с картой говорим в зал: «Ну что ж, куда нам бежать дальше, давайте посмотрим карту». Рассчитано на то, что дети начнут кричать: «Нет, не надо! Она фальшивая!», так оно всегда и бывало. Но на одной из сказок двое очень маленьких детей выбежали под сцену и стали диким голосом орать «Мапа паршива!» Весь зал лежит, я говорю «Мы поняли, мы поняли, что мапа фальшива». А они нам из-под сцены кричат «Нет! Мапа паршива!» Они орали до тех пор, пока мы не выбросили карту со словами «Мы ее убили».

Ёлка 4. Риммы Зюбиной

Первый мой опыт Снегурочки состоялся, когда я еще училась в Ужгороде в культпросвет училище. Я была яркой студенткой, вела разные концерты. И как-то меня попросили быть Снегурочкой для домов ЖЭКа № 8. Вместе с актером — Дедом Морозом — мы должны были поздравить каждого ребенка трех девятиэтажек. Внезапно мой партнер заболел, и мне сообщили, что его заменит… сантехник ЖЭКа. Меня заверили, что сантехник сам рта открывать не будет, детей послушает, дневники и тетрадки их посмотрит и все.

Но взрослые — особенно папы — звали Деда Мороза к столу, чтобы наконец-то выпить по-мужски. А «мой» Дед Мороз-сантехник не отказывался выпить нигде, пока я — честно работала. В результате, когда мы дошли до верхних этажей последнего дома, Мороз ходить уже не мог. Я помню, как стою на 9 этаже перед последней квартирой, а он с восьмого этажа подняться не может. Я стою и плачу, и мне кажется, что слезы мои, как в кино, падают в лестничный проем и с брызгами разбиваются о бетонный пол.

Римма Зюбина в роли Русалочки

Ёлка 5. Игоря Портянко

Помню, я пришел в один дом Дедом Морозом, мальчик там на меня посмотрел с недоверием и спросил, на чем это я приехал. Я ответил, как и подобает Деду Морозу, мол, на белых санях, запряженных в тройку белых лошадей, которые стоят у крыльца. Он стал их выглядывать, и был очень скептично настроен. А потом я ему сказал, что для того, чтобы увидеть мои сани, нужно закрыть глаза. Ребенок закрыл глаза, а открыл уже совершенно другим мальчиком. Он взахлеб рассказывал, что видел их, описывая, где звезда горит, а где красные каемочки. Детская вера очень светлая и позитивная…

Далеко не все могут работать с детьми. Как-то я своего ребенка привел в театр, он смотрел-смотрел, и вдруг говорит мне: «Это больничка». А тут мимо идет Моисеев, и отвечает ему «Ага, а я — главврач».

Игоря Портянко (второй слева)

Был у нас когда-то многострадальный детский спектакль «Волшебник из страны ОЗ». Что мы там только не творили, даже Карла Маркса выносили на сцену. Я в «Волшебнике» играл Татошку, Ирма Витовская — Эли, вот мы с Эли вытаскивали портрет Маркса на сцену посреди сказки. Была сцена, когда Страшило — его играл Равицкий — страшно помяло в вихре, и мы его с Эли должны были собрать на место. Собираем его, приделываем ручки, ножки, а Ирма все время губки подкрашивает и вдруг дорисовывает ему гитлеровские усы. Он-то не видит, а все остальные — лежат со смеху. Богданенко играл в этой сказке Лесоруба, он выходил и должен был рассказывать душещипательную историю о том, как ему Волшебница подарила сердце. А он начинает говорить буквально следующее: «А потім мені обрубали руку, одну, потім другу, потім відрубали ногу, одну, другу…» Ми уже смеемся, думаем, как далеко это зайдет. А у него текста нет. «І ось коли мені відрубали руки і ноги, я взяв і пішов до чарівниці, і вона зробила мені серце». И вот это слово «пішов» стало ключевым, если бы он сказал, покатился или что-то другое, а так он пошел, а нас порвало со смеху.

Ёлка 6. Димы Лаленкова

Как-то мы с моим другом Львом Сомовым и нашими женами написали сценарий детской сказки, и круговоротили с ним по две-три недели по всему Киеву. В сказке Лев Сомов играл пирата, который украл у Деда Мороза посох и мешок с подарками. И по нашему замыслу, он появлялся перед детьми первым, потом Снегурочка должна была завлечь детей играть в конкурсах и играх, а затем уже все звали Деда Мороза, то есть меня. И вот первый утренник… Сомов открыл дверь, настроился — он же артист, хоть и не очень привыкший к детской аудитории. Сомов был одет в тельняшку, волосатый полупередник, на голове — бандана, у него был перевязанный глаз, лицо загримировано жутким гримом, а в руках он держал украденный посох и красный мешок Деда Мороза. Он вломился к детям и, заорав от души, пробежался вокруг елки, заглянул всем детям в глаза, и, став по центру, завопил страшным голосом: «Кто я?!» Дети, плача, все в один голос сказали: «Дедушка Мороз». Сказка пошла как-то наперекосяк. Снегурочка вышла и стала разговаривать с детьми, но они в ней тоже уже подозревали какие-то предполагаемые перевоплощения и не слишком шли на контакт. До моего выхода не дошло. Пока я ждал своей очереди, ко мне подошла заведующая садиком и спросила, можем ли мы сделать небольшую паузу, чтобы они могли переодеть детей, потому что половина уписались, а один мальчик даже обкакался.

Дмитрий Лаленков и Ирма Витовская

Ёлка 7. Алексея Вертинского

Мою маму угораздило родить меня первого января, с самого первого дня своего существования я не видел полноценного дня рождения. 31-го начинали пить за Новый год, и кто-то среди ночи вдруг вспоминал, что у нас же есть еще один повод налить — я. И они продолжали уже за мое здоровье. А когда я сам повзрослел, то тоже стал принимать активное участие в алкогольных возлияниях. И к первому января, к началу детских сказок, во мне уже было ведра четыре портвейна, селедка, бутерброды, салаты… И в этом состоянии я приходил играть первую сказку, потому что молодым артистам положено. Помню как-то я играл Волка в сказке «Красная шапочка» по советскому фильму, где было два волка худой и толстый. Я играл — Длинного. Начиналась постановка с увертюры, под которую открывался занавес и… два волка внезапно появлялись на сцене. А перед выходом мы лежали ничком, чтобы под музыкальную реплику внезапно вскочить. Однажды я прилег так и… уснул, а когда заиграла увертюра, что-то сработало, я подскочил и стал реветь. Слыша шепот зала, шум ребятни, я не мог понять, где я. Сплошная тьма, ни зала, ни оркестра… оказалось, спьяну меня перевернуло в арьерсцену, и я вскочил рычать спиной к залу.

Алексей Вертинский

А сразу после окончания училища я поехал с цирком играть новогоднюю сказочку в Новосибирск. Я был ведущим на манеже, а Дед Мороз и Баба Яга были приблизительно в таком состоянии, как я был в состоянии волка, и они загадывали детям в цирке загадки. Дед Мороз спрашивал, делал паузу, и дети дружно отвечали. И по сценарию Баба Яга постоянно не успевала за детьми. Как-то Баба Яга разозлилась на Деда Мороза и на его загадку «Вся в зелененьких иголках, это что такое?» выпалила, опередив детей, — «ЖОПА!»

ТЕАТРЕ поздравляет своих читателей с Новым Годом