Испорченный Чехов13 сентября 2011

Текст Марысы Никитюк

Фото Евгения Рахно

9 сентября в театре Киево-Могилянской академии в рамках польского проекта «Лагер Солидарность» прошла читка одного из самых интересных драматургов Польши Павла Демирского. Организовывал читку с украинскими актерами польский центр Komuna Otwock),

Досье:

Остроумный и гротескный Павел Демирский, будучи апологетом «Политического театра», демонстрирует спектакли преимущественно лево-радикального толка. Чтобы создать один из своих спектаклей — «Радужная Трибуна 2012» — о праве гомосексуальных фанатов футбола иметь отдельную трибуну на стадионе во время «Евро 2012», им было создано целое движение вне театра. В театре шахтерского городка Валбжих с успехом идет его провокационная пьеса «Был себе Анджей, Анджей и Анджей», повествующая о просовковых культурных элитах Польши. Там же создан спектакль «Пусть всегда будет война» — фарсовая постановка, повествующая о гипертрофированной любви поляков к сериалу «Четыре танкиста и собака». Павел Демирский пишет острые, смешные, политизированные и страстные тексты, активно включенные в современность

«Бриллианты — это уголь, который хорошо над собой поработал». Читка

Прочитанная в Киеве пьеса Павла Демирского «Бриллианты — это уголь, который хорошо над собой поработал» — не самая удачная работа драматурга. Текст, который якобы является продолжением «Дяди Вани» А.П. Чехова, на самом деле — его унылая осовремененная карикатура. Сквозь уже знакомые судьбы чеховских героев проходят чисто авторские социальные клише о «гражданском обществе», «социальной справедливости», «корзине потребителя» и т.п. Вместо глубоко психологичного и утонченного Чехова — социальная маска и левый пафос Павла Демирского, чрезвычайно проигрывающего от сравнения. Для проповедуемого Демирским «политического театра», театра крайней социальной заангажированности — Чехов самый неудачный фундамент, ведь куда остроумнее выглядят абсурдистские фельетоны автора по оригинальным сюжетам, чем «Диаманты». Это тот случай, когда ради идеи жертвуют искусством.

Демирский «подкроил» пьесу «Дядя Ваня» под простейший социалистический постулат: большой капитал становится все больше, маленький — меньше. Коммунистический догмат стал клеткой для чуткого и тонкого «Дяди Вани», замысловатый смысловой рисунок которого далеко выходит за рамки какой-либо идеологии.

Сама читка не только не улучшила текст, но, можно сказать, уничтожила его. Отсутствие ритма и динамики, вялость актеров, технические неполадки аппаратуры (читали с тормозящих мониторов, а лучше бы по старинке — с листочков), — все было не в пользу драматургии. Демонстрируя достижения техники, поляки забыли продемонстрировать достижения актерского мастерства.


Другие статьи из этого раздела
  • Наша пісня гарна, нова, починаймо її знову

    У Луцьку 17–22 вересня вперше відбувся фестиваль вистав за п’єсами Лесі Українки. Він доповнив низку заходів, які проводяться в області з відзначення 140-річчя від дня народження Лесі Українки та 100-річчя з дня написання драми-феєрії «Лісова пісня». 17 театрів з 11 областей України показують 20 вистав за творами одного автора (причому 11 з них — за одною й тою ж п’єсою),  — і все це усього за 6 днів і усього на 3-х сценічних майданчиках… Навіть якщо рекорд інтенсивності і не встановлений, то прецедент все одно вражає.
  • Смысловой голод в  «Голоде Кнута Гамсуна»

    «Голод Кнута Гамсуна» создан по мотивам двух произведений писателя — «Голод» и  «По заросшим тропам». В первом — автор рассказывает, как некогда бродил полуголодный по улицам Христиании в поисках журналистского заработка, во втором — описывает свой послевоенный период жизни. Дабы оправдать тот факт, что Гамсун идейно поддерживал фашистскую Германию, его соотечественники пытались доказать ценной унизительных допросов, что старый писатель — безумен.
  • Глубина личной боли

    К вечеру в павильонах студии Довженко становится прохладно и сыро, возможно, поэтому — как-то даже в толпе зрителей — одиноко. Но это как раз впору, в настроение нового хореографического спектакля Раду Поклитару. Этот двухактный балет на четыре танцора с абстрактным названием «Квартет-а-тет» стал одним из самых ярких впечатлений театрального ГогольFestа. Отчаяние, безнадежность и горечь. В этот раз сквозь привычно чистые и техничные танцы Полкитару прорезалась сумятица страсти, боли и человеческого метания.
  • Понавісять медалі, кричатимуть: «Слава!»

    В «Зототих воротах» відбулася гучна прем’єра про війну, яка ніколи не закінчується
  • Интеллектуальный пир и Мыльный Пузырь

    Если бы испанскому обольстителю Дон Жуану довелось узнать, что в третьем тысячелетии о нем напишет киевский драматург Андрей Миллер, надо думать, он бы счел возмездие от руки Командора чрезвычайно мягким. Все-таки у Дон Жуана при всех роковых его недостатках был вкус, стиль и честь, а у господина Миллера, пардон, одна литературная амбиция.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?