Ромео Кастеллуччи и Лицо Бога 21 октября 2011

Из Венеции Марыся Никитюк

Специальный обзор дляwww.teatre.com.ua

Последняя работа гениального итальянского режиссера Ромео Кастеллуччи, показанная на 41-й Венецианской биеннале, была встречена критикой неоднозначно. Самое расхожее обвинение, брошенное режиссеру, — слишком просто. Очевидно, мир театральной критики привык к тому, что Кастеллуччи создает сложные масштабные спектакли, снабженные развернутыми визуальными метафорами.

Работа «Через концепт лика Сына Божьего (Sul concetto di volto nel Figlio di Dio) действительно разительно отличается от всего ранее созданного. Эта прозрачная, на первый взгляд, постановка, содержит в себе идеальное соединение простоты и глубины, ибо она — о законах жизни: о старости, о беспомощности, о смерти.

Сын и его больной отец… Сценическое пространство их бытия пустынно, минималистично, стерильно. Собираясь уходить, сын оставляет отцу лекарство и напутствует: «папа не забудь принять». В этой будничной фразе слышится, и жертва сына, и его любовь. Отец… вдруг капризно просится в туалет, несдержанно, суетливо… и не успевает. Он горько плачет, прося прощение, и сын, раздевая, снимая подгузник, подмывая его, мягко увещевает — «такое случается». Плечи отца содрогаются от рыданий. Он вновь и вновь ходит под себя, и терпеливый, мягкий сын вновь и вновь моет его, пока в очередной раз не взрывается: кричит матом, закрывает лицо руками, в отчаянии шепчет «я так больше не могу». Эту длинную и страшную сцену с полотна наблюдает лицо Христа, и взгляд его огромных глаз, словно черная пустота.

«Через концепт лика Сына Божьего» «Через концепт лика Сына Божьего»

Ромео Кастеллуччи по-новому ставит вопрос христианского экзистенциализма. Он разворачивает перед зрителями и лицом Бога длительную, мучительную, унизительную смерть. Он шокирует не наготой или натурализмом, а масштабом унижения, с которым приходится жить человеку.

Выключается свет, и лик Христа начинает плакать черными слезами, пока все лицо не заливается черным. Икону сдирают, и под ней остаются огромные иллюминирующие слова на обычной стене: «Ты мой пастор». Но когда визуально магнетическая сцена с лицом Христа заканчивается, и включается свет, зрителю открывается частица «не — Ты не мой пастор». Жизнь, созданная для страданий и унижений, заканчивающаяся смертью — дань Бога человеку. Ответ человека Богу — «Ты не мой Бог».

«Ты мой пастор». «Ты мой пастор».


Другие статьи из этого раздела
  • Непарикмахерский сюжет

    Дмитрий Левицкий выбрал стиль Девида Линча: говоря о человечности, он показывает поведение человека с психотравмой. Нормальное восприятие и реакцию он раскрывает через шизофреническое отсутствие, расщепление эмоции у героев.
  • Последнее пристанище европейцев

    В Европе Кристофа Марталера почитают как гения театрального дела и уверены, что его творческий почерк уникален и неподражаем. Его приглашают для постановок во многие театры Европы, а часть его спектаклей — специальные фестивальные проекты, где он всегда желанный гость. Его творчество уже не столько объект для оттачивания острот театральными критиками, сколько предмет серьезных исследований театроведов со всего мира, в частности: Джорджа Баню, Эрики Фишер-Лихте, Девида Рёснера, Ганса-Тиза Леманна — как проявления театра музыкального и театра постдраматического
  • Іранське ритуальне дійство тазіе

    Тазіе ─ це суто перська театрально-ритуальна традиція, яка попри всі заборони та численні трансформації дійшла до наших часів. У доісламський період (до сьомого століття нашої ери) в Ірані були поширені видовища іншого типу, пов’язані із траурними церемоніями і вшануванням іранських міфологічних героїв: Сіявуша, Шервіна, Іраджа, Заріра. Коли араби захопили Персію, традиційні видовища було заборонено, оскільки cамі араби не мали театру і, мабуть, мало розуміли його суть. Натомість вони принесли іслам, і персам довелося трансформувати історію про Сіявуша у ісламську релігійну оповідь. Так, виникає тазіе, що в перекладі із арабської означає «співчуття», «жалоба». Тазіе, зазвичай, має один стандартний сюжет про загибель імама Хусейна, який залежно від регіону, де він грається, доповнюється чи видозмінюється
  • Київська Пектораль 2007

    27 березня у Міжнародний день театру вшістнадцяте вручили премію «Київська Пектораль» — статуетки пекторальних півмісяців і п’ять тисяч гривень на лауреата. Стосовно об’єктивності цьогорічної Премії сумніватися важко: 18 діючих театральних критиків видивлялися з маси київських прем’єр 2007-го року адекватних номінантів і чітко фіксували свої враження. Те, що остаточне рішення приймали не вони, а оргкомітет у складі чотирьох осіб, на результати суттєво не вплинуло, а ось останні суперечки між експетрами та організаторами матимуть продовження в переорганізації роботи експертного комітету. До того ж фінішував цьогорічний комітет без трьох експертів: В. Заболотня, А. Липківська та Котеленець на останньому етапі голосувань участі не брали.
  • «Не тут и не там»

    Мрачный, угарный, в какой-то мере мистический и страшный рассказ Хармса о том, как к полуголодному писателю приходит в квартиру старуха и умирает, Дмитрий Богомазов и Лариса Венедиктова поставили на двоих актеров, разложив монолог героя на внутренний диалог с собою. Никаких вспомогательных средств, никаких «костылей» из изысканных техно-медийных кибер-выдумок (свойственных спектаклям «Вільной сцены»),  — исключительно актерские данные и работа с пластикой Александра Комаренко и Игоря Швыдченко.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?