Печальная сказка для богатых. 28 декабря 2011

Или печальная сказка о богатых…

Текст Марыси Никитюк

Фото из открытых источников

Постановка «Фрекен Жюли»

Режиссер Томас Остермайер

Москва «Театр Наций»

23, 24 марта 2012 спектакль

покажут в Киеве, в театре им. Франко

Бывает, люди долго строят космическую ракету только для того, чтобы слетать на ней… на Бали. Нет, это не разочаровывает, это — изумляет. Нечто подобное случилось с долгожданной премьерой «Фрекен Жюли» в режиссуре Томаса Остермайера в московском Театре Наций.

Одного из самых популярных режиссеров Европы, художественного руководителя берлинского театра «Шаубюне», казалось невозможным зазвать ставить в Москву. Во всех интервью Остермайер отвечал, что русского не знает, а ставить в таком случае не считает возможным. Вместо этого он привозил в Россию свои лучшие спектакли: «Нору» Ибсена, «Замужество Марии Браун» и нашумевшего в Европе «Гамлета». Но вдруг, согласившись, таки поставить в Москве, Остермайер, который всегда жестко критиковал современное буржуазное общество, создает модный и откровенно коммерческий спектакль с довольно обыденным подтекстом.

Дочь русского генерала (прообраз всех дочерей московских олигархов) не может себе позволить близкие отношения с собственным водителем. В основе — классовый конфликт наложенный на борьбу полов. Любое подобное высказывание, попадая в поле любовных взаимоотношений между мужчиной и женщиной, обречено стать трагической историей «золушки», где бедная девушка и принц поменялись местами. Печальная сказка для богатых. Или печальная сказка о богатых…

К постановке была привлечена серьезная команда: режиссер Томас Остермайер, драматург (адаптировавший пьесу Стриндберга к реалиям современной России, представитель «новой драмы») Михаил Дурненков, известные московские актеры — Евгений Миронов и Чулпан Хаматова. С одной стороны, многообещающая творческая группа, а с другой — довольно средний результат, особенно на фоне авангардных спектаклей Остермайера.

Сложный и характерный Евгений Миронов не вызывает отвращения в роли лакея-водителя, любой ценой пытающегося выкарабкаться из бедности. Но он не соответствует правде жизни: люди подобного круга редко бывают столь утонченными.

Персонажа Миронова и болезненную героиню Чулпан Хаматовой можно полюбить, они оба очень страдают, оттого что не могут выйти за рамки собственного материального статуса: чтобы заполучить Фрекен Жули, Жану приходится разрушить и уничтожить ее личность. Но прямолинейный посыл — богатые тоже плачут и страдают — выглядит надуманным и «заказным», ориентированным на буржуазную публику театра. Честнее было бы показать внутреннюю пустоту этих персонажей, и тогда бы оказалось, что, в сущности, таких, как они, не за что любить и не за что жалеть.

Обычно Томас Остермайер адаптирует классические тексты под свои постановки, но в случае с «Фрекен Жули» никаких новых смыслов пьеса не приобрела, обновившись только во времени, названиях и тональности (стала мягче, ушел пренебрежительный брезгливый тон лакея Жана и повелительный садистский тон самой Фрекен).

Даже средства современного европейского театра, которыми часто пользуется Остермайер, — видео на сцене — служило кино-костылями для сентиментальной составляющей спектакля. То две руки робко соприкасаются, то в объективе пистолет, который так и не выстрелит, — гладкие стерильные образы.

Сценография тоже как-то получилась не в полную силу. Очень стильно решено пространство: на средине сцены хай-тек-кухня, а по периметру — валит снег, символизирующий новогоднюю ночь. Но, кроме того, что кухня ездит по кругу, больше ничего не происходит, и ездит эта кухня только для того, чтобы просто придать динамику спектаклю.

Кажется, Томаса Остермайера эта пьеса ни чем не увлекла: сюжет — сентиментальный, образы — слащавы, сценография — без особого смысла. А зачем там был нужен Михаил Дурненков, вообще не понятно. Словом, так много усилий было потрачено творцами авангардного театра только для того, чтобы в итоге получить качественный коммерческий продукт.


Другие статьи из этого раздела
  • Семь смертных грехов

    На закрытии 41-ой Венецианской биеннале показали спектакль «Семь смертных грехов», созданный из семи коротких частей, поставленных семью великими мастерами Европейского театра в рамках актерских лабораторий. Задачей фестиваля является не только демонстрировать лучшие спектакли, но также «инвестировать» в будущие театральные поколения. Проведя несколько дней в лабораториях Томаса Остермайера, Жозефа Наджа, Яна Фабра или Ромео Кастелуччи, молодые люди пытались понять принципы работы мастеров. Подобным образом Италия вовлекает мастеров всех стран в учебный театральный процесс, вкладывая в будущее своего театра, расширяя его рамки и возможности.
  • Теплое финское хулиганство

    Сам по себе жанр «католический мюзикл» настораживает: либо стеб, либо «зря мы сюда пришли», но поскольку Кристиан Смедс и группа «Братья Хоукка» ─ известные хулиганы, то, оказалось, ни первое, ни второе. «Птички. Детки и Цветочки» ─ своеобразный акт музыкального общения со зрителем на тему самого ценного и очевидного ─ любви, социальной свободы, веры ─ в форме непосредственного и озорного рассказа об итальянском бунтовщике и святом Франциске Ассизском
  • 4 п'єси і 4 читки фестивалю «Драма.UA 2013»

    Короткий і неповний огляд львівського фестивалю нової драми
  • Эдинбург-город фестивалей и дождей

    В разруху послевоенных годов, кровоточа и восстанавливаясь, Европа решила воспользоваться опытом средневекового исцеления, обратившись к фестивалям и карнавалам. В 1947-м году в Эдинбурге сэр Рудольф Бинг вместе с единомышленниками организовал Эдинбургский международный фестиваль: классическая музыка, опера, танец и театр — все о том, чем Европа могла бы быть, если бы не воевала, — возвышенно и пафосно.
  • «Не тут и не там»

    Мрачный, угарный, в какой-то мере мистический и страшный рассказ Хармса о том, как к полуголодному писателю приходит в квартиру старуха и умирает, Дмитрий Богомазов и Лариса Венедиктова поставили на двоих актеров, разложив монолог героя на внутренний диалог с собою. Никаких вспомогательных средств, никаких «костылей» из изысканных техно-медийных кибер-выдумок (свойственных спектаклям «Вільной сцены»),  — исключительно актерские данные и работа с пластикой Александра Комаренко и Игоря Швыдченко.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?