Актер — иероглиф29 июня 2009

Текст Леды Тимофеевой

Чеховский фестиваль,

Москва 2009

Спектакль «Курсив»

тайваньского Театра танца Claud Gate

Философия письма

Каллиграфия — древнейший вид изобразительного искусства, воплощенный во многих традициях письма различных стран мира. До сих пор ведутся споры о том, что же в этом виде искусства субъект, а что объект — иероглиф, или воспроизводящий его человек. Тот, кто серьезно изучает культуру Азии, знает, что иероглиф (китайский или японский) — это письменный знак, который воспроизводит звук или слог — морфему, сочетание иероглифов в определенном контексте и последовательности становится словом. В китайском, японском и корейском языке слово «каллиграфия» записывается двумя иероглифами, буквальный перевод которых — «путь пишущего». «Путь» читается как духовный выбор, внутреннее стремление обнаружить в искусстве письма философию жизни. Именно ее предложил познать танцовщикам хореограф Лин Хвай-мин. Он долго изучал китайскую каллиграфию, пока не обнаружил в ней «предельно сфокусированную энергетику».

Занятия этим видом искусства стали для труппы постоянными, постепенно переходя в импровизацию, в которой танцовщик становился «пером, изящно прорисовывающим тот или иной иероглиф». Из этих опытов в 2001 году родился спектакль «Курсив» тайваньского Театра танца Claud Gate, представленный в начале июня московской публике в рамках VIII Международного театрального фестиваля им. Чехова.

Claud Gate спектакль «Курсив» Claud Gate спектакль «Курсив»

Линии «Курсива»

В композиции спектакля — процесс каллиграфического письма. В начале постановки — на сцене группа танцовщиков в черных и белых комбинезонах. Актеры двигаются, повторяя основные линии, элементы и ключи иероглифики. Затем на сцене остается одна танцовщица, а на черном фоне задника появляется экран, на котором линия за линией вырисовывается знак. Девушка начинает свой танец с движения руки, будто бы вознося кисть над листком рисовой бумаги.

Белый экран скользит по черному фону, меняясь в размерах, и элемент за элементом материализуя целые тексты — памятники китайской каллиграфии. Актеры танцуют смысловое значение иероглифа и как бы пишут его в пространстве сцены телом-кистью. Поразительно, что для погружения в спектакль совсем не обязательно знание языка, зритель интуитивно чувствует, какое движение танцовщика будет завершающей чертой к тому или иному тексту на экране.

Видео со спектакля «Курсив»
Загрузите флеш-плеер.
Видео со спектакля «Курсив»

Кульминация спектакля — мизансцена, в которой черное сценическое пространство: задник, пол, кулисы — заполняется белыми иероглифами. На телах полуобнаженных танцовщиков луч проектора оставляет те же следы китайской каллиграфии, что и вокруг. Сцена превращается в космический вакуум, в ту самую модель мира, где актеры — листки бумаги, где чья-то невидимая кисть пишет свои тексты.

Столь же эффектна мизансцена, в которой четко различимы параллели с традиционным китайским театром. Рядом с правой кулисой разворачивается белое полотно с иероглифами, а на сцене появляется танцовщица в костюме с невероятно длинными рукавами. Здесь черное шелковое полотно ткани становится продолжением руки, кисти, изящное движение которой оставляет на бумаге мазки туши, из которых и родится знак, слово, текст.

Текст мира

Конечно, для азиатской культуры тела и движения танцовщики Лин Хвай-мина не делают ничего сверхъестественного. Под музыку, похожую на традиционную, но исполняемую современными инструментами, актеры на секунды зависают в воздухе, изгибаются, словно кончики кистей, то двигаются в четком синхроне, то рассредоточиваются в сценическом пространстве, существуя независимо друг от друга, проявляя характер, как значение, смысл отдельного иероглифического знака. Так среди иллюстраций из древних текстов танцовщик сам становится иероглифом.

Язык танца в спектакле — своеобразный способ рассказать о мире как о едином тексте, в котором все сущее есть самостоятельный знак. Тело актера, мастерски владеющее элементами восточных единоборств, классическими движениями традиционного китайского театра, хорошо знакомое с современным contemporary dance, — и есть поясняющий курсив, добавленный автором-режиссером к древним символам.


Другие статьи из этого раздела
  • Территория. Начало

    Фестиваль «Территория» — это и есть территория свободы в Москве. Театр здесь свободен от массового зрителя и от рамок искусства. Смешивая жанры, техники и методы, фестиваль в какой-то мере задает тон театрального развития. Первые два года этот подчеркнуто урбанистический проект существовал с созвучными подзаголовками-темами, как-то «Тело в городе». Третья «Территория» — просто Территория. Ничего лишнего, только Жозеф Надж, «Садори», Дмитрий Крымов, Кирилл Серебренникови другие.
  • Собор, музика та білий рояль

    Концертне виконання мюзиклу Notre Dame de Paris від майстерні Данко Йорданова в Києві
  • Право уйти

    В национальном театре поставили современную пьесу о морально-этическом выборе
  • Ромео Кастеллуччи и Лицо Бога

    Последняя работа гениального итальянского режиссера Ромео Кастеллуччи, показанная на Венецианской биеннале, была встречена критикой неоднозначно. Самое расхожее обвинение, брошенное режиссеру,  — слишком просто. Очевидно, мир театральной критики привык к тому, что Кастеллуччи создает сложные масштабные спектакли, снабженные развернутыми визуальными метафорами.
  • Кто здесь маньяк?

    В пьесе немецкоязычного автора Лукаса Берфуса «Сексуальные неврозы наших родителей» остро поставлен вопрос двойной морали общества. Это и странный, и магнетический текст о девочке Доре, болезнь которой подавляли таблетками, а потом прекратили и удивились тому, как быстро она схватывает на лету пороки современного мира.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?