Разговоры о современном французском театре.^{08 ноября 2010}

Филипп Кальварио.

Разговаривала Марыся Никитюк

Филипп Кальварио — молодой французский режиссер, основатель театральной компании «Сотад» — представил в Молодом театре 27 и 28 октября 2010 г. спектакль «Игра любви и случая по пьесе Пьера Мариво

Специально для «Театре»

Октябрь 2010

Есть ли во Франции специализированные театральные издания?

Раньше был журнал «Театр», но, похоже, он был не слишком популярным среди читателей, и его больше нет. В основном театральная критика сосредоточена во влиятельных газетах типа «Фигаро», «Монд» …

Критика влияет во Франции на театральный процесс или она фиксирует его, как фотография?

На публику критические опусы не очень влияют, зато влияют на продюсеров и на тех, кто дает денег на постановку. Это менеджеры, которые отслеживают финансово выгодные проекты. Если критика позитивная — это может помочь получить денег на спектакль в будущем от какого-нибудь продюсера или даже от государства.

Во Франции театры преимущественно нерепертуарны… вы тоже работает в режиме одноразовых проектов?

Да, я работаю в этой системе, и у нас это называется режиссер-фрилансер. Комеди Франсэз — единственный из наших театров, имеющий свою постоянную труппу, в провинции есть театры, имеющие постоянных актеров. Удерживать целый коллектив актеров, выплачивать им на протяжении года деньги во Франции очень дорого. Я на практике знаком с вашей системой репертуарного театра — как-то раз ставил в подобном театре в Любляне.

Как вам кажется, для качества театрального продукта, что больше подходит система ангажемента или же репертуарного театра?

Обе системы имеют свои плюсы и минусы. Преимущество нерепертуарного театра в том, что в нем больше свободы действия и больше времени на работу с конкретным спектаклем — так проект может получиться более креативным. Если есть какие-то технические сложности, то над ними можно работать и отрабатывать их, потому что ты сконцентрирован только на одной постановке и пока действует контракт, ты занимаешься только ею. В репертуарном театре репетиции нового проекта всегда, как мне кажется, сбиваются вечерним спектаклем, каждый день другим, как в «Комеди Францес». На мой взгляд, так театр скорее превращается в рутину, без свежего взгляда и нужного тонуса. Зато огромное преимущество — постоянная труппа, как большая семья, к тому же можно пригласить на работу самых лучших актеров страны.

Своих спектаклей, которые больше не идут, вам не жаль?

Дело в том, что спектакли идут долго, например «Игру любви и случая» мы будем играть где-то сто раз подряд. А когда сто раз сыграешь одну постановку, очень начинаешь хотеть чего-то другого. Правда, иногда я вспоминаю свои спектакли, с грустью думаю о них. Но театральное искусство само по себе недолговечно и эфемерно — его нельзя зафиксировать ни пятью годами повторения в репертуаре, ни видеокамерой. Момент щемящей боли от расставания приближает нас к пониманию высшей экзистенциальной сути: ничто не вечно. Кстати моя личная театральная компания называется «Содат», что с португальского языка переводится как ностальгия.

Филипп, вы ставили и Жене, и Кольтесса, и Шекспира — довольно разнонаправленные авторы. В Киев же вы привезли французскую классику — Мариво. Как выбираете материал к постановке?

Предыдущие авторы — более современные, через них я рассматривал проблемы семьи, как, например, в «Роберто Зукко» Кольтеса. Сегодня меня интересуют отношения пары, и Мариво предоставляет мне эту возможность, ведь в его пьесах очень остро стоит вопрос страсти. Как художнику мне сейчас наиболее интересна разрушающая сила влечения. В его пьесе «Игра любви и случая» страсть тоже разрушающая, и имеет такую же амплитуду, как в текстах Кольтеса. Ею персонажи испытывают друг друга.

В мире тенденциозной стала жестокость, элитарное и массовое искусство исследует сторону зла, умирания. А вас вот интересуют чувства… Это дань Франции — родине любви?

То, что я показываю, на самом деле тоже очень мрачно, но представлено по-другому, через отношения людей — их связи отнюдь не развлекательные. Так что я тоже вполне тенденциозен. Меня интересует все, что возникает между двумя — мазохизм, садизм, подавление, сопротивление, желание, все, но это все лишено платонической чистоты, потому что завязано на страсти.

Современная французская драматургия мало известна в мире, разве что очень известен Новорина. Ставили ли вы его пьесы? Тексты других французских современных авторов? Европейских?

Из ныне живущих я ставил немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга, француза Жан-Люка ла Гаса. Кольтеса тоже можно сюда причислить, он еще вполне современный. Новарина мне не подходит или я ему. Мне нужен театр с историей, чтобы там было что играть, а французские авторы часто обращают внимание на форму и не создают развития.

О чем пишут французские авторы, что идет на ваших сценах?

Что касается частных театров, то там идут, как правило, вульгарные, или не очень умные пьесы с участием каких-то звезд, которые рассчитаны на успех у зрителя. Театры на дотациях ставят много пьес формализированных, абстрактных о которых я уже упоминал. В них нет действия, персонажи много говорят, многое зависит от языка, это такой даже уже не текстовый, а именно языковой театр.

Конкурирует ли театр с телевидением или кино, делят ли они аудиторию?

Нет, в смысле публики нет никаких разногласий: театр — это театр, телевизор — это телевизор, экран — экран, у каждого есть своя аудитория. Но есть другое: у нас очень структурированы все ветки искусства. Например, это почти целые кланы, которые занимаются исключительно кино, ТВ, или театром — это все разные исполнители, режиссеры, актеры, и у нас не очень принято переходить из кино в театр, например, или наоборот. Звезда кино может быть приглашенной в театр, но это очень редко. У нас даже не приветствуется переход актеров из частного театра в театр, который живет на дотациях.