Польский современный театр — голос общественности^{03 апреля 2011}

Интервью с Мацеем Новаком

Марыся Никитюк

Мацей Новак приезжал в Киева в рамках проекта

Польского Института и Кныгарни «Є»:

ЕВРОПЕЙСКИЙ ОПЫТ: ПОЛЬША

Мацей Новак — директор Института Театра — центра театральной жизни Польши, где собирается вся информация о польском театре, и разрабатываются программы по его распространению заграницу. Мацей Новак — театральный критик и редактор — работал в таких изданиях как «Театральный гонец», «Театральное движение», возглавлял отдел культуры «Газеты Выборчеи», шесть лет (2000–2006) был директором и художественным руководителем одного из самых известных современных театров Польши «Театра Выбжеже».

Что из себя представляет Институт Театра?

Институт Театра был организован в 2003-м году при содействии министра культуры Вальдемара Домбровского. Это учреждение отвечает за творческую составляющую театральной деятельности — идеи и проекты — театральный центр страны, имеющий большой архив, библиотеку, книжный магазин, отдел, занимающий фестивалями.

Сейчас мы в рамках Восточного партнерства проектируем сеть театральных учреждений в бывших советских странах: в Грузии, Армении, Азербайджане, Украине, Молдавии. Это будут центры, помогающие местным театральным деятелям в эстетическом, идейном, финансовом поиске, в создании копродукции, нечто по типу московского центра им. Вс.Мейерхольда. Премьера проекта состоится осенью этого года в Кракове.

Это хорошая новость, так как у нас в театре все очень сложно…

Очень странно, что такая большая и талантливая страна как Украина, находясь между двумя сильными театральными странами, Россией и Польшей, практически не имеет театра. Работая в Москве, многие украинские режиссеры и артисты не нужны в собственной стране.

Майей Новак. Фото из открытых источников

Польский театр (в отличие от украинского) не только преодолел сложные 90-е, но и шагнул далеко вперед, переживая сейчас свой расцвет, с чем это связано?

Расцвет польского театра обусловлен множеством факторов. Прежде всего, у нас более стабильная политическая обстановка (и гораздо лучше экономическая), в то время как у вас — множество приключений, происходящих в режиме нон-стоп с начала Независимости.

Но самое важное произошло в конце 90-х годов, когда молодые люди взяли ответственность за театр на себя, и до сих пор между старым и новым поколениями — война. Говоря «молодые», я подразумеваю всех (начиная от учеников Кристиана Люпы и до сегодняшнего дня), кто пребывает в конфликте с большей частью академических театров.

Примером может послужить спектакль о смерти Анджея Вайды, под названием «Был как-то Анджей, Анджей, Анджей и Анджей». Эта постановка говорит о том, что мы больше не верим бывшим элитам, формировавшимся при коммунизме, о том, что мы не довольны крупными театральными звездами, которым сейчас за 60. Обозначенный конфликт дает нам много энергии, чтобы создавать новый театр, ориентированный на немецкую и французскую традиции. Мы включились в европейский организм, что достаточно парадоксально, потому что я тоже представитель той генерации, которая была сформирована в контексте русского театра. Мой мастер — Лев Додин, у него я работал в 80-х годах. Когда сейчас он приезжает в Польшу со своими спектаклями, я не могу найти себя в его мире. Два года тому назад, когда он привозил «Дядю Ваню», я так ему и сказал «Лев Абрамович, ваш театр — мой родной дом, но я уже много раз переселился из него, могу приезжать на каникулы, но жить в нем больше невозможно для меня».

Но спектакли этих старых звезд популярны среди публики?

Они вошли во французский бульварный репертуар, но это не совсем искусство. А новый театр создают такие режиссеры как Кшиштоф Варликовский, Гжегож Яжина — звезды европейского масштаба, их публика — это молодые люди 30–40 лет. Есть какой-то настоящий разлом, и в публике, и в театре, но это и подпитывает нашу среду.

Вероятно, если бы у нас было молодое поколение режиссеров, они бы тоже пребывали в конфликте с нашими метрами — это естественно.

Когда я приехал первый раз в Киев, желая найти молодых постановщиков, мне все представляли таких мастеров как Дмитрий Богомазов и Влад Троицкий, но они уже старше меня. Я не смог пробиться к молодому поколению, все только и говорят: «Я, я, я. Молодой — это я». У нас тоже так было раньше, мастера не заботились о молодых, однако Кристиан Люпа сумел вырастить не одно поколение сильных режиссеров и задал им этот импульс передачи профессии. Учеников Люпы на сегодняшний день очень много: Яжина, Варликовский, Агнешка Ольстен, Моника Пенчикевич, Михал Задара, Барбара Высоцка.

К тому же на театральный процесс сегодня влияет наша пресса, медиа отстаивают интересы нового театра, старшее поколение находится в большой фрустрации из-за того, что про них не пишут, не показывают по телевидению, говоря только о молодых. Театральные премии за последние 10 лет получали исключительно молодые артисты.

Когда я приезжаю в Украину, мне этого не хватает. В Польше театр живет именно ради этой пусть не всегда культурной, но юной энергии. Стало модным — бороться за молодые таланты. В то время, когда я руководил театром в Гданске, мы искали талант в институтах, беря на заметку молодых перспективных людей.

Майей Новак. Фото из открытых источников

Как этот молодой талант в Польше создается?

У нас есть два режиссерских факультета в Кракове и Варшаве. В Кракове работает Кристиан Люпа, в Варшаве преподают не самые великие мастера, но весьма интересные люди. Выпускники этих факультетов сначала работают вне Варшавы: Валбджих, Быгдощ, Гданск, — там дебютируют и шаг за шагом доходят до Варшавы… или не доходят.

Еще одна сильная сторона нашего театра — это то, что он с конца 18-го века он выражает политическое мнение народа, будучи политическим и социальным. Мы разрабатываем оппозиционные темы, хотя сам театр — государственный и существует на публичные деньги. У нас популярен не Чехов, а Шекспир (в котором больше политики) и современная драматургия. Сегодня польский театр — левый — выступает против капиталистических тенденций. Популярны коммунистические пьесы Бертольда Брехта, тексты которых играют в обществе роль провокатора, они — альтернатива тому капитализму, которым все так не довольны. Не знаю, насколько это возможно в Украине, но в России, знаю точно, этого не может быть.

Ваши политики становятся персонажами пьес?

Сейчас, например, готовится театральный проект про Смоленскую катастрофу, в которой погиб президент. В целом же, если есть социальное или классовые напряжение, то театр об этом будет говорить: о безработице, о судьбах молодых людей, которые не могут найти работу после университета, о толерантности — это сюжеты нашего театра.

В моем театре, в Гданске, имела большой успех пьеса про Леха Валенсу. Он лично приезжал на премьеру, сильно нервничал, его дочка устроила скандал, обвинив нас в том, что мы все наврали. Но это был очень важный спектакль.

Много театр говорит о польском антисемитизме. К примеру, сейчас одна из самых популярных премьер — «Наш класс» Тадеуша Слободянека. Около десяти лет тому назад разразился скандал: открылось, что в небольшом городке около Варшавы, в 42-ом году польские жители сожгли евреев. Польские националисты утверждали, что это коммунисты спровоцировали такую трагедию, другие говорили, что поляки всегда были антисемитами и до сих пор ими являются. И этот сюжет лег в основу прошлогодней премьеры «Наш класс», где поляки таки обвиняются в антисемитизме, в Варшаве не купить билетов на этот спектакль.

Польский театр разрабатывает также исторические темы, поскольку это путь самоидентификации. Я удивился, когда, предложив несколько лет назад одному украинскому постановщику разработать тему Голодомора, он дал мне понять, что ему это не интересно.

А какая у вас ситуация с современной драматургией?

У нас нет единого механизма создания современных пьес. 16 лет назад в министерстве открыли конкурс на постановку современной пьесы: критики ездят по всем премьерам, выбирая лучшие.

В Быдгоще был учрежден фестиваль премьерных постановок, в Варшаве Тадеуш Слободянек восстановил в начале 2000-х годов Лабораторию Драмата — что-то вроде школы, в которой авторы разрабатывают свои тексты совместно с постановщиками. Немного похоже на русский фестиваль «Любимовка», но она раз в год, а у нас это ежедневная работа, которая ведется около десяти лет. Со средины 50-х выходит ежемесячник современной пьесы «Диалог».

Читки у вас есть?

Читки есть везде, это популярно, потому что дешево и очень интересно. Для директоров театров удобно и недорого сделать неделю читок драматургии какой-то страны: недели русской, испанской, польской пьесы.

Как современная пьеса приходит к читателю?

Существуют литературные конкурсы, есть журнал «Диалог», есть Лаборатория драмы Слободянека. Сейчас в Польше стало тенденцией объединятся в тандемы: автор+режиссер, например, самая известная такая пара: Моника Стшемпка — режиссер и Павел Демирский — автор.

Институт Тетра издает бюллетень современной пьесы — сокращенные тексты плюс информация о новых пьесах, которые мы получаем. Драматурги знают, что у нас есть интерес к современным пьесам и очень много присылают нам текстов. Все эти пьесы прочитываются и лучшие входят в бюллетень, который мы издаем на русском и английском языках, рассылая по миру, чтобы с нашей пьесой знакомились везде.

У меня с начала 90-х годов была миссия по распространению информацию о польском театре в мире, тогда я подготовил еженедельник «Театральный гонец». Уже тогда я начал лелеять сделать из театральной среды нечто общее, монолитное и прозрачное, чтобы театральные деятели знали, что где происходит. Институтом Театра был открыт огромный портал в интернете www.e-teatr.pl.

Кто финансирует Институт Театра и его портал?

Сайт принадлежит Институту, а он действует на государственные деньги. У нас около 4000 зарегистрированных читателей, в общем — 100 000 пользователей в месяц — все, кто занимаются театром, читают этот ресурс. И это дает им картину всего польского театра — тенденции, репертуары, авторы.