Эшелон №0

Июнь 2014

 

 

Полумрак. Санитарка Римма мечется по санитарному вагону, пытаясь удержать  равновесие. Все койки заняты. Кто-то сидит, кто-то полулежит, кто-то спит, накрывшись одеялом.  Поезд кренится влево, раненые, кто может, хватаются за полки, поручни. Кто-то падает в проход, к нему подходят, помогают встать или укладывают на свое место.

Безногий: Что, барышня, опять? Прям, взлетаем. Да?

Римма  останавливается, хватается рукой за перила ближайшей койки. С улыбкой смотрит на Безногого, вздыхает. Потом отворачивается и продолжает свой путь.

Поезд замедляет ход, равномерно постукивая колесами. Один из раненых сбрасывает с себя одеяло, падает с кровати, в панике осматривается. Поезд вновь набрал упущенную скорость, но едет умеренно.

Новенький: Охренеть. Где я?...(всеобщее молчание)

Кто-то: А буянить не будешь?

Слышны короткие смешки. Новенький  напряженно всматривается в полумрак. Некоторые из раненых с интересом смотрят на него, кто-то равнодушно отвернулся или вообще не обратил внимания, продолжив свои дела. Санитарка Римма подходит к нему, рассматривает, а потом удаляется.

Новенький (громко): Куда едем-то, Сестричка?

Из угла вагона послышался смешок, он разрастается, и вскоре лавина смеха обрушивается на Новенького... Это странный смех: смесь сочувствия, и, в то же время,  издевки. К Новенькому подходит рослый блондин с перебинтованной грудью.

Блондин: А ты не в курсе?

Смех смолкает. Все   внимательно смотрят на Новенького.

Новенький: Нет, а шо смешного?

Блондин: Да ниче! (немного громче, как бы, чтоб все услышали) Значит, ты не в курсе?

Новенький: В курсе чего? И вообще! Шо  смешного?

Никто не отводит взгляд, а напротив, смотрят проницательно. Кто с улыбкой, кто с умилением, а кто по-прежнему с издевкой. Новенький переводит взгляд и видит древнего, абсолютно седого старика. Тот протягивает ему  папиросу.

Седой: Сынок! Да что ты, что ты? На, хочешь? Закури.

Новенький: Шо не так?….

Седой: Ничего, садись. (Он похлопал рукой рядом с собой)

Новенький берет папиросу, рассматривает ее и лежащую между ними зеленую пачку, закуривает. Седой тоже закуривает.

Новенький: Ух ты, «Север». Где достал такие?

Седой: Комбат мой отдал, перед тем как…

Новенький: (Затянувшись и выдохнув) Шота они беспонтовые, старик.

Седой: Что, непривычное ощущение?

Новенький: (выдохнув дым) А в чем прикол?

Седой: (Усмехнувшись) Сам как, в норме?

Новенький озадаченно посмотрел по сторонам

Седой:  Это не страшно, сходи погуляй по вагону, сынок, осмотрись.

Новенький встает и идет исследовать вагон. В нем много раненных и, судя по повязкам, тяжело, но стонущих нет, и нет просьб: «Пить…, пить…». Все в сознании и улыбаются. И коричневое пятно на штанах новичка сзади еще больше усиливает веселье.  Кто-то снисходительно хмыкает, но большинство  уже смеются. Новенький удивленно поворачивается к смеющимся, и тут начинает смеяться вторая половина вагона.

Новенький: Тю, больные. Слышь, сестра, чем ты тут их пичкаешь? Ржут, как кони. (Смех усиливается) Б.., я щас тоже ржать буду?

Безуспешно передразнивает остальных.  К нему подходит сестра и дает свежие штаны.  Смутившись, он  идет на своё место и переодевается. А после и вовсе укрывается с головой. Кто-то произносит: «Лучше посрать до боя, чем обосраться в бою». Смех. С другой стороны вагона подхватывают, напевая: «А в кустах срала девченка, лопухами подтираясь», и смех катиться  по вагону.

РУПОР: (доносится через шипение обрывками) «…ские войска пробили линию обороны …ких войск…» Кто-то подходит, бьет  по нему и звучит фрагмент песни «…Кали раптам одчуеш камунальныя пахи и жиццё тябе возьме у пятлю. Зраземееш тады, что…», стучит еще раз  и громкоговоритель шипит. Кто-то просит «оставь!». И становиться ясно, что именно этот звук устраивает всех. Новенький непонимающе оглядывается, подходит с рупору, бьет – тишина.. Народ возмущенно гудит, но буквально секунда, и все продолжают заниматься своими делами. Новенький подходит к Седому.

Новенький: Дай еще папиросу.

Достает пачку, протягивает Новенькому. Сидят, курят.

Седой: Куда попало?

В Вагоне повисает пауза, все с интересом смотрят на Новенького. Новенький рассматривая себя. Удивленно пожимает плечами. 

Блондин: В штаны ему попало.

И многие смеются.

Седой: Тихо!…Странно.  Может ты контуженый?

Новенький: Да нет вроде.

Седой: А что помнишь?

Новенький: Что помню? (удивленно) Не знаю, ничего не помню…

Седой: Ну, прямо таки ничего? Что-то все равно должен помнить.

Новенький задумывается…

Новенький: (Пауза) Смородину помню. Дали стул и ведро. Подхожу к кусту, а он тебе по шею. И ягоды такие черные, крупные. 

Борода: (босоногий сорокалетний мужчина с бородой, забинтована шея): Контуженый он, сразу видно. Ведро он помнит…

Седой: Тс.

Все замолкают, как бы помогая Новенькому вспомнить.  Курят. А вагон  лихорадочно стучит колесами.

Новенький: Вспомнил! Своих вспомнил! Помню, после армии остался на службе. И мы…. Блин… не помню. Как-то вот возникло - раз мы стоим, охраняем, а потом все, белый экран.

Седой: Ничего, сынок, ничего… Вернется… Скоро… Память…

Борода: Вспомнишь, все вспомнишь. Только порядок трудно будет в голове навести. Вот Седой много что вспоминает. А, Седой? Расскажи? А ты сядь, пока, расслабься.

Седой задумывается на секунды. Шевелит губами, перебирая в голове воспоминания.

Седой: Если знамя полка пропало, полк расформировывается, знаете, да? А офицеры этого полка все отправляются в штрафной батальон. А у нас было такое, что захватили немцы участок территории, где остался штаб полка. Правда, наши были в этой землянке. Я рассказывал, не землянка, а сруб, там были окна-амбразуры. И ночью штабные прорвались через немецкую оборону, прорвались к нам, и повар полка из этой землянки, обмотал знамя вокруг себя и  вынес, а потом их по одному и скопом приглашали в Особый отдел, допрашивали, вместо того, что б наградить. Над ними издевались, допрашивали в течение месяца.

Рыжий: (Рыжий  рослый парень, с забинтованным плечом без руки, срываясь со своей койки и размахивая здоровой рукой кричит) А ты против? А как с такими еще?.. Подумай, подумай, как будет время. Ухо востро должно быть. Так и норовят за печеньку  на ту сторону перебежать… Не, знамя - это да, это честь, не спорю… Ну, а вдруг твои договорились с врагами? А? Мол: «информацию нужную – нате, пожалуйте, кушайте». У тебя уже вместо мозга мочалка, старый уже. Если какая сука  из плена выбралась – стрелять, нахер. Не разговаривать. Правильно, пацаны?

Молчание.

Рыжий: Что?  Гуманизм-хуманизм. Да где б вы были, если б Родина ухо востро не держала? (Молчание) И тишина… Все чистенькие. Может это из-за вашего: «Моя хата с краю», нас здесь удерживают... Поворачивается к Седому. Что, батя, вот скажи мне?!

Седой на полуслове, молча дает ему папиросу.

Седой: Покури, (Рыжий отказывается, а по вагону прокатился смешок) Не хочешь? Чаю попей, просто прогуляйся. Не поможет никто. Сам давай, сам.

Рыжий садится на свое место.

Рыжий: Под властью  народной он стонет, при Батюшке Николае, наверно не роптал, старый хрыч. (Седой молчит) Во, заткнулся. Контра.

Появляется Римма.

Римма: Тишина! Дайте новенького осмотреть.

Один угол вагона отделен простыней на веревке. Это медпункт.   Из него выходит Доктор. При его появлении смех притихает.  Проходя мимо  раненых,  Доктор смотрит каждому в лицо.  На Седого он  не смотрит, подходит сразу к Новенькому.

Доктор: Риммочка, ты на него карточку завела?

Римма : Да, Доктор, конечно, вот.

Римма держит  папку с бумагами, готовиться записывать. Доктор осматривает Новенького, не находит ни одного ранения, и произносит:.

Доктор: Понятно. Как с памятью?

Новенький: Плохо

Доктор: Хоть что-то помнишь?

Седой: Детство помнит. Уже полдела

Доктор: Правильно. Судя по нанесенному повреждению…  Все хорошо. Наладится.  Все будет хорошо.

Новенький: Что хорошего, доктор? Тут что - психушка, какая-то военная? Ещё и в вагоне …Это что за прикол такой? Еще и галимый какой-то, что для раненых нормального не нашлось?  Где вы его откопали? Мы куда вообще едем?

Доктор: Все будет хорошо. Вагон, какой есть. И на том спасибо. А твоя боевая задача -  вспомнить, как можно больше.

Новенький: Доктор, не уверен я, что все будет хорошо.

Доктор: Что за претензии, солдат. Приказ есть?

Новенький: Так точно!

Доктор: Вы еще, как бы… служите молодой человек…, никто вас не демобилизовал! А сейчас вы в моем распоряжении…, уж, не обессудьте,  так что не надо тут… мне тут этого… прекословить … Да?

Новенький: Есть! Только все равно странно.

Доктор кивает и  уходит. Все с любопытством рассматривают новенького.

Римма: (вдогонку) Доктор, что пишем? (Не дождавшись ответа) Так, разойдитесь.

Все нехотя расходятся, бубня: «Разойдитесь», «ни одного ранения», «а он русский?» «и не наш», «форма новая».   Новенький растерянно смотрит по сторонам. Раненые возвращаются в свое привычное состояние. Новенький  направляется к Седому. По пути обращает внимание на солдата с перебинтованными окровавленными культями вместо ног.  

Новенький:  Он как тебя, друг.

Безногий: Ты об этом (указывая на культи), а… плохого мало. Представляешь, я раньше страдал. Пар пятнадцать трофейных ботинок перемерил на свой сорок седьмой, все без толку. А ща и беспокоиться нет смысла. Ближе к рукам пятки стали (протягивает руку, чешет окровавленную культю и смеется).

Новенький: Ну, крепись.

Безногий: И ты не плошай.

Новенький продолжает движение по вагону. Где-то слышится: «Братишка, как там наши сыграли?», Где-то отзывается: «Ничья». Возле одной из коек в конце вагона идет ожесточенная карточная игра в «Дурака». Блондин, два очень похожих друг на друга черноглазых черноволосых парня (Иван, Илья). Иван - с перевязанной головой, на правом виске кровь, Илья - с повязкой на глазу, говорят по-белорусски. Крепкий лысый старик в пенсне, с повязкой на животе.  Парни иногда с опаской поглядывают на старика.

Блондин: Лови, пацаны, вот она, моя красава, (бросает в запале карту на стол).

Иван: Якая ж гэта красава….  Вось табе красава (бьет карту Блондина)

Блондин: Отбой.

Илья недовольно кривится.

Иван: Чаго рожу крывиш?

Илья: Ды вось, як нарадзиуся ты без мазгоу, так новыя и не здабыу.

Иван: Што ты там вякнуу?

Илья: Вушы прабей.

Иван: Гляджу дауно не лупцавали?

Илья: Гэта ты дауно не ….

Лысый: Цыц, сядзець циха.

Парни притихают. Дальше идет игра. Лысый кладет карту, Илье отбиваться.

Иван: Тольки не прафукай, а то тваё глупства ужо вось дзе!

Илья: Мне яшчэ да тябе далёка! Таки козыр у минулы ход згубиу.

Иван: Ты галоунае за сабой сачы.

Илья: Гэта з задавальненнем, кали б адзин гуляу. Але ж, хтосци прапанавау  па парах, а козыры зливае.

Блондин: Ну? Будем бить, или как?

Илья: Забрау. (Забирает карту со стола)

Иван: Куды ты забрау? Ты, зусим, идыёт?.

Лысый: Циха кажу! Хопиць!

Но Иван уже привстает и хватает Илью за волосы, тот отбивается, начинается драка. Блондин довольно откидывается, спрашивает у вагона: Ставки делаем? Раненые подходят смотреть. Безногий садится на своей кровати. Только Лысый упорно смотрит в свои карты.

Иван: Ты, падла, першы пачау, я табе казау пераходзь да нас.

Илья: Дык ты ж, поскудзь, к поскудзям у падауся. Я цябе угаворвау. А ты ж, як баран упарты.

Иван: Я ж цябе выгадавау. Не мамка, а я, шчанюк! Я ж арэли табе зрабиу, а не Дзед Мароз. А ты у контру падауся. Я на цябе свое дзяцинства игробиу.

Илья: І што, я цяпер усё сваё жыццё павинен табе?  А ты ж, потрах ... мне нырки адбиу. Не забыуся?

Перекидываясь этими фразами, они с жестокостью избивают друг друга. Никто не вмешивается. Новенький с удивлением смотрит на фантастический по физическим свойствам бой. Никакого урона бойцы не получают. Новенькому все кажется странным и запутанным.. Вот воин Афгана, играющий в карты с воинами  первой мировой,   вот кто-то удивленно смотрит  маленький телевизор. Кто-то, встретив взгляд новенького, говорит: «Летим как птица, да братан, с ветерком? Знаешь куда? И ни кто не знает». Братья продолжают бой. Лысый совершенно не обращает на них внимания.  К Новенькому подходит Чекист в хромовых сапогах, черных штанах, белой рубахе и с перевязанной головой.

Чекист: Ну, как ты?  (протягивает руку) Чекист.

Новинький: Э…

Чекист: Не напрягай голову. Потом придет. Освоился?

Новенький: Странно тут, как минимум.

Чекист: Это поначалу, потом привыкаешь.

Новенький:  Хм…Вагон как вагон, токо чертовщина какая-то ..

Чекист: Еще бы… Тут ведь… Слышал про теорию безотносительности.

Новенький: Относительности… Слышал, но не факт, шо понял.

Чекист: Мало кто понял. Тут… Как бы это тебе попроще… В общем, у нас нет тут единого мнения. Этот вагон не идет от пункта «А» к пункту «Б», как учит нас Ферштейн. Цели у него нет и депо у него нет. Мне так кажется. Он наверняка, едет… как бы это тебе попонятнее… он едет и к тебе и от тебя. Ну, то есть,… то, что ты умер, ты уже понял, да?

Новенький:  Умер?

Чекист: Ай ты, Митрофанушка.  Ну что ты такой недогадливый…(пауза) расстроился? этот вагон перевозит только умерших в боях, за правое дело. Мне так кажется. Он как бы был всегда, ну то есть не всегда, до него, конечно, какие-нибудь повозки были, а до них колесницы…

Новенький: (растерянно, еще раз осматривая себя) Погодите, погодите. То есть вы, выходит, от пули в лоб, а я от пули в жопу? (Смеясь) Я понял, очередная ржака. Не прокатит.

Чекист: Не знаю, от чего ты. Это другой вопрос, еще разберешься. Но вагон этот пришел к тебе тогда, когда время пришло. Хочешь ты этого или нет.

Новенький: Да бред это.

Чекист: Может оно и бред, да знай пока это… Будет своя версия - расскажешь. Но сейчас пока так. С одно стороны он есть, но его нет. А с другой стороны его нет, а он есть. Вот тебе и теория невероятности. Это ну как бы… Не расстояние он преодолевает, а как бы время. Почему, спроси, ты ни чего не можешь вспомнить? Как сел ты в поезд? Или просто вон посмотри на форму одежды. Все разные.

Новенький: Да, я это заметил,… но тогда… так… погоди… а где немцы, душманы, террористы? Где враг? А? Они со своей колокольни же тоже за правое дело дохнут. Нестыковочка.

Чекист: Не знаю… Как вариант, в другом вагоне. Наверное, у каждой стороны свой вагон. А тут вот только мы… славяне… вроде как братья. Не знаю, в общем. Знаю точно, только одно, что все мы в бою погибли. И всем нам нужно вспомнить своё…

Новенький: От выдумщик ты… да.

Чекист:  Думай сам….И еще… (Показывает) В затылок, а не в лоб. Это немного обиднее.

Новенький: Извини…

Чекист:  Ладно… не бери в голову. (Смеется)

Братья валят  друг друга  на пол, цепляют койку, слышится грохот. Римма выбегает из-за простыни-занавески. Бежит звать Доктора.

Доктор подходит к громкоговорителю, стучит по нему.

РУПОР: «..сегодня мы прощались..» (шипит хрипит), звучит фрагмент песни «..ской силой темною, с проклятою ордой..», (шипит)  «…Погибшие военные…» (шипит) «…Мать обвинила…» (шипит) «…Пламя перекинулось…» (шипит) «…более…(шипит)  …сячи погибших…(шипит)  …сяч пропавших безвести». звучит фрагмент песни «Rio-Rita»

Заканчивается продолжительным шипением. Это успокаивает. Лысый поворачивается к дерущимся. Строго и одновременно с умилением.

Лысый: Так, дзеці усё!… я што казау?

Братья опускают руки, с ненавистью смотрят друг на друга.

РУПОР: Звучит фрагмент песни «..Два человека пытаются как-то решить, задача живущих поговорить..»

Иван: Тата, ён мяне падсцярог…

Илья: Ён мяне, нават, слухаць не хацеу, гад…

Иван: Гэная сука, мяне згубила.

Илья: Таму што ты мне дула у вясок тыкау.

Иван: Так ты ж маих братоу загубиу.

Илья:  Я цябе брат! Дурань.

Иван: Ты – контра, а не брат.

Лысый: Партыю, скончвайце.

Блондин: (берет свои карты, довольно) Вот это правильно. Это норм.   (Лысому) А махаются они у тебя, как девки. Мы все это отрабатывали, отчеканивали. Песок за шиворотом, жара под 40, и в километре - моджахеды. Сидят и ждут, когда поймают и член отрежут. Вот это - тренировки.

Игра продолжается.

Новенький: (переварив информацию, полученную при беседе с Чекистом вдруг…) Что за херня?  Откуда вы в хера взялись? Какого .. я тут делаю?

Идет к старику. По пути его хватает Рыжий. Горячечным шепотом

Рыжий: Иди сюда, боец. Я тоже, как и ты, очнулся недавно. Вижу, ты, как и я, в недоумении. Я тебе все расскажу, я понял еще до того, как они попытались меня дезориентировать, только не слушай никого, это - главное правило. Пока работает, следующий раз, когда поезд тормознет, я выпрыгну. И ты подумай. Это враги запустили диверсию. Точно тебе говорю. Смотри: все раненые, а ни у кого не болит. И заметь, ничего не колют! А это значит что? Газ…  Эксперимент, какой-нибудь. Может они испытывают новую мутатень какую-то. А мы на самом деле в плену. Еще неизвестно, как на здоровье отразится… Болеть то должно…, это блин правило.

Новенький: А кто враг?

Рыжий: Дык это…, говорю ж эксперимент. А доктор – он главный, ты же понял? Если что -  он добьет, я его падлу, сразу раскусил. И Седой этот – типа добренький. Ни хрена, агент это. Информацию собирает и докладывает. Так что ты держи ухо востро. Не проговорись.

Новенький: Про шо? Я не помню ниче.

Рыжий: Так, это временно, потом вспоминаешь, я ж говорю… они хитрые, суки.

Новенький: Ясно. 

Новенький направляется к себе на койку, с мыслью забиться в угол, накрыться одеялом и прекратить весь этот ужас непонимания. По пути, его то и дело останавливают, что-то говорят, объясняют.  Он пытается добраться до своей койки. Из угла послышалось тоненькое женское всхлипывание.

Седой: Верочка! Иди сюда.

Внимание всех переключилось на угол вагона, из которого появляется грязное растрепанное существо, с длинными волосами, распущенными и спутанными. Грудь и руки перебинтованы,  кое-где на повязке капли крови.

Кто-то: Наша любимая боевая единица.

Седой: Иди, моя хорошая.

Новенький (с иронией и жалостью): Да, видать реальный боец.

 Верочка подходит, ласково глядит на Новенького.

Седой:  Верочка. Как ты?

Верочка: Хорошо я дедушка, и сегодня хорошо и вчера было. А чем мне тут не хорошо, вокруг солдатики.

Седой: Брелок нашла?

Верочка хлюпает носом, утыкается Седому в плечо и начинает тихо поскуливать.

Верочка: Нет нигде, искала, солдатики помогали. Нет нигде, искала…. Помогали.. беда у меня…

Седой: Не кисни, не кисни, найдешь. Вот смотри какой солдатик, познакомься, смотри какой хорошенький.

Верочка смотрит на Новенького и улыбается.

Верочка: Новенький.

Садится рядом с ним, гладит его по плечу.

Верочка: Молоденький какой и ни одной повязки. Это редкость, редкость, что целехонький, вот меня видишь (показывает в область груди) в самое мое.. (застенчиво улыбаясь)… Свои, что б я не мучилась. Пятерых… двух мальчиков и трех девочек я успела вынести. Их бы догнали, надо было отвлечь. А как проволока, ток….

А брелок я потеряла, ты не видел? такой на клеенке.

Новенький отрицательно машет головой.

Седой: Найдется, брелок, найдется. Вот, мы попросим солдатика.

Новенький растеряно шарит глазами по вагону. Потом начинает злиться.

Новенький: Та, ну, нафиг, какой брелок, шо пристали.

Верочка: Клеенчатый такой, с такими веревочками, как на маске марлевой, такой синенький.

Новенький раздраженно встает начинает искать, кое-кто из раненых помогает ему искать. В результате в том углу, где и сидела Верочка, он находит брелок. Четырехугольный кусочек клеенки.

Новенький: (читает) Кричевская Вера Васильевна 3(в) плюс. Мальчик.

Верочка радостно подбегает к нему, берет этот брелок, прижимает к ране на груди.

Верочка: Спасибо, солдатик. Дай тебе Бог здоровья. Солдатик, миленький у тебя дети есть? (Смотрит на него, потом расстроенно) Какие те дети, ты сам еще дети, у тебя есть мама. Есть у тебя мама?

Новенький: Есть, конечно… (смутившись) Была…

Верочка повторяет: Есть, конечно, мама есть у всех. Не у всех мам есть…

Внезапно скорчившись, идет в угол, начинает стучать в  стену кулаком, потом головой. Громко кричит, воет. Плачет

Новенький растерянно смотрит на нее, хочет подойти. Седой останавливает.

Седой: Стой, сынок, не трожь. Сейчас.

Женщина перестает биться в истерике, рассматривает себя, окружающих. Проводит рукой по волосам, понимает, что они растрепаны, убирает их в прическу, поправляет на себе одежду. Достает пиджак, прикрывает рану. И вот интеллигентная, собранная женщина стоит перед Новеньким. Она молча проходит мимо него, садится рядом с  Седым.

Верочка: Давно я так?

Седой: Да, долговато, Вера Васильевна, пришлось опять шокотерапию…Простите.

Верочка: Закончится ли это?

Седой: (уверенно) Закончится.

Новенький садится рядом.

Новенький: Сын, да?

Вера Васильевна игнорирует вопрос. Все сидят молча.

РУПОР: звучит фрагмент «Время вперед» - Свиридов, …(шипит)  «…А под льдами Антарктиды, археологи…»…(шипит) звучит фрагмент песни «…Зразумеешь тады, што тры чарапахи паранейшаму тягнуть зямлю…»…(шипит) «…Хрюша, Хрюша. А зачем тебе автомат? - собираюсь на войну»… …(шипит)  … «Сегодня Четвертая противотанковая…» …(шипит)

Внезапно Седой  укладывается на койку. Вера Васильевна заботливо прикрывает его одеялом.

Седой: (Новенькому) Что-то я устал, прилягу. И ты иди, полежи, вспомни что-нибудь. Это важно.

Новенький подходит к своей койке, ложится. Долго ворочается. К нему подсаживается Борода.

 

Борода: Спишь?

Новенький: Что-то никак.

Борода: (многозначительно) И не мудрено. Пойди у Доктора спроси. Может, лекарство посоветует. И мне принесешь. Поделишься.

Новенький: А сам чего не сходишь?

Борода: А.. я ходил, доктор сказал, что надоел я ему.

Новенький: Слышь, а Доктор, он шо тоже … ну, это?

Борода: Не спящий?

Новенький: Почти…. Этот (чуть слышно, что б даже самому не услышать), мертвый.

Борода: Вот у него и спросишь.

Новенький: А ты?

Борода: Нет, у меня билет Витебск-Симферополь. Ты к доктору идешь?

Новенький: Офигеть… Интересно, а деда я могу увидеть своего?

Борода: Я тоже так подумал сразу.

Новенький: И шо?

Борода: Не, своих не встречал.  Это должно очень повезти. Тут бы с собой разобраться, да вспомнить… Бегу с самодельным щитом, из знака дорожного сделал.  Вот куда бегу, черт его знает. Страшно - жуть, а бегу. И рядом бегут мои. Вижу, что мои, а кто? Не могу вспомнить. И такие же, как я, без ружья, без каски, а напротив -  враги. Вот не знаю, враги или нет. Но они – напротив. Все в форме, с касками, щитами и оружие у них. А у меня в руках камень. И вот я… Взрослый человек… доцент кафедры психологии бегу как малолетний пацан, без ничего.    А не бежать не могу. А почему не могу? Не помню. Потом – раз - слева кто-то упал и в крови, потом… потом - боль... темно… и туу-тук, тук-тук.. слышишь? (прислушивается к стуку колес)….и я тут. Какой год? Какая война?  Это тут основная проблема: ты можешь многое помнить, а на какой войне погиб - нет. Другие помогают, в конце концов, определяют, тоже приблизительно, но все же… а со мной, что-то трудно.

Новенький: Я блин думал, шо рай, ад... шо…

Борода: Не… тут все сложно. Ну, давай за снотворным сходи.

Новенький поднимается, идет в медпункт. Доктор и Римма сидят, углубившись в какие-то чертежи, схемы, карты. Они не замечают его.

Доктор: Вот смотри, Риммочка, указывает ей что-то на карте – это  трасса 45-88. Здесь мы никогда не сворачивали. А последние круги прошли через от 2031 до 2014 и вот 2008, рано стали заходить на этот круг.

Римма: Да, Петенька. 

Доктор:  Ведь,  неправильно,  обходить  вот  тут  и  здесь… 80 Человек за месяц. Надо ж понимать.

Римма: Конечно, Володенька. Только что вы все меня спрашиваете? Вы с высшим образованием, а  не я. О себе-то подумайте. Уже я свою пулю вспомнила, а мы всё твоё имя вспоминаем...

Доктор, думает, но вскоре опять тычет пальцем в бумаги.

Доктор:  Вот смотри сама. Можно не иметь спец. образования, но тут все понятно. Нельзя было сюда (показывает). Только сюда (показывает). Правильно?

Римма: Правильно, правильно...

Доктор: Что-то не так.

Римма: …Я могла б уже уйти давно… одна, а ты не замечаешь.

Новенький: Доктор, извините, мне б шо-нибудь, шоб я заснул.

Доктор и Римма смотрят на него, в их взгляде - и смех, и жалость, и раздражение. Видно, что этот вопрос задавали часто.

Римма : Кто прислал? Или сам додумался?

Новенький: Этот… с бородой…

Доктор: (Вздыхает) Он так развлекается.

Новенький: А шо? В чем тут прикол?

Доктор: Никто не спит в поезде. Никогда не спал и не уснет.

Новенький: А Седой?

Доктор: Солдат. Для сна у меня нет лекарства. Ступай.

Новенький: А Седой?

Доктор: Что Седой? Новенький, не мешай. А Бороде скажи, что клизма у меня есть. Клизму никто не отменял. 

Новенький: Передам.

Новенький выходит из-за ширмы докторской. Первым прыснул Борода, а за ним весь вагон разразился бурным смехом. Новенький сначала напрягся, сделал попытку рассердиться, но потом увидел, что смеются по-доброму «от души». Он расслабился и рассмеялся со всеми.. Вагон начинает набирать скорость, возникает молчаливое напряжение. Все хватаются за поручни и койки. «ну, вот, опять» - раздается где-то возглас. «поскорей бы» - слышится с другой стороны. Многие ложатся и спешно укрываются одеялами с головой. Новенький с трудом добирается до своей койки и, только успевает сесть, как движение замедляется. Новенький осматривается.  Кто-то лежит под одеялом, кто-то равнодушно сидит на койке.  Среди сидящих - Лысый и Рыжий.

Рыжий вдруг вскакивает.

Рыжий:  Всё! С меня хватит, вранья. Сколько можно экспериментировать. Эй, Доктор, это ты газ там запускаешь? Да? Типа Гестапо, только наше. Галлюцинации вызываешь? И главное, чтоб не стонали, чтоб не болело! Это мы мешать тебе будем! Да! А мне болит, слышь. Я не поведусь на ваши штучки! У меня болит! АААААА!!! Слышишь, как мне болит?! (к раненым) А вы бараны, да - бараны… вам сказали что все, кердык, вы лапки сложили и делай с вами, что хочешь. Не, я не такой. Я-вот давно дверь приметил. Открою – и на волю. Выпрыгну к е… матери. (Открывает роллет вагона, смотрит (пауза) закрывает. Ходит по вагону.) Вот вы что хотите из меня сделать? хотите, что б я поверил, что погиб, и что не зря? Что… (к кому-то) вот ты говорил, что мы здесь, потому, что погибли смертью храбрых. Ха!... Я вспомнил! Рассказать? Свой б…цкий подвиг! Рассказать? А?.... А я все равно расскажу.  Мы вшестером: Васек, Калим, Бульба, Стишок, и Михалыч шли по Берлину, как и хотели, с одним ножом и гранатами. За всех наших мирных, клали по два ихних. Просто идем и в окна бросаем. Гранаты не кончаются. Чуть кто шелохнется в руинах  - шух туда гранату. Если кто выбежал  - на нож. Так вот идем и слышу шум, гранату выхватываю, чеку срываю и только бросать -  ребенок фрицавски…. Платье и косички. У меня рука судорогой пошла. На пару секунд!…  Так что вы думаете, что жизнь этой соплячки стоит Васека? Калима? Бульбаша? Моих парней? Я бы бросил, пять секунд… переборол бы себя, но граната не ждет… Хотите заставить меня поверить в сраный подвиг? Во вам! (показывает кукиш) Мне боевых товарищей своих больше жалко, чем… если бы... Только их и всё!..

 Мчится к своей койке, заворачивается в одеяло с головой. Под одеялом слышится «Только их… только их». Вдруг, вместо Рыжего, из-под одеяла вырывается Генерал. Абсолютно другой человек. В вагоне звучит «Смирно!» и весь вагон встает по стройке смирно, безногий садится на койке. Генерал обводит вагон суровым взглядом, становиться заметно, что висок прострелен и пол-лица залито кровью..

Генерал: Вольно! Кто старший вашей группы?

В вагоне послышался еле сдерживаемый  смешок.

Кто-то: Я

Генерал: Что, «я». Представься, солдат. И доложи обстановку.

Вперед выскакивает раненый в живот боец (кто-то), принимает подобострастную позу:

Кто-то: Не имею возможности, память отсутствует.

Генерал: Не понял. Что значит отсутствует?!

Блондин: То и значит, что отсутствует.

Генерал: Отставить смех! Встать!…Кто такой?

Блондин не встает. Кто-то вдруг хлопает в ладоши и, запевая «Яблочко», пускается  плясать вперемешку: «Электрик-буги», «робот» и «локинг». Генерал столбенеет. К нему подходит Чекист. Саркастично салютует.

Чекист: А разрешите-ка обратиться, товарищ генерал?

Генерал: Розги тебе  товарищ?

Чекист: Простите великодушно, товарищ «ваше высокоблагородопревосходищенство» А вы нам своё имя не поведаете?... (на лице генерала гнев сменяется недоумением, Чекист удовлетворенно цокает). То-та.

Лампасы есть…. Вот и  радуйтесь….  А в целом, добро пожаловать в наш скромный вагончик, Генерал.

Все смеются. Это смех, что объединяет раненых в вагоне и  пугает или удивляет вновь прибывших.

Генерал: (разозлившись) Прекратить!

Смех нарастает, генерал «закипает»,  хватает кого-то за «грудки», но это все равно, что «подлить масла в огонь». Кто-то подбегает и суёт палец в простреленный висок, и покручивает, показывая всем, что Генерал «совсем дурачок».  Генерал хватается за голову и  забивается в угол койки  затравленным зверем. 

РУПОР: (Шипит)… «… запустит беларускоязычную версию интернет проекта «Перехват», теперь он будет называтся «Перахоп», в дальнейшем его …»… (Шипит)… звучит фрагмент песни «…На поленьях смола как слеза…» … (Шипит) «В селе Иваново прощались…. »… (Шипит)… звучит фрагмент песни  «…течет ручей, бежит ру….»… (Шипит)…женский голос «Хочу им пожелать… что б они своих детей хоронили!»… (Шипит)… «Эх, хорошо в Стране Советской жить»… (Шипит)… звучит фрагмент песни «…уговорам твержу я в ответ: Нас не разлучат, нет…»

(Шипит)… успокаивает..

  Новенький, медленно перемещаясь по вагону, проходит мимо кровати безногого.

Безногий: Ну что, не вспомнил свое имя?

Новенький: Нет, шо-то времени не было.

Безногий: Тогда, пока суть да дело, будешь Жираф.

Новенький: Почему Жираф?

Безногий: Потому что в пятнах. (В вагоне рассмеялись).

Новенький идет вдоль веселящихся, он не обижается, готов уже  и сам  пошутить. Вдруг на полпути останавливается.

Новенький: Я вспомнил!

Верочка: Вот и славно, теперь полегче будет.

Веселье переходит в  напряженное внимание

Новенький: Ща, Ща…  мы потеряли двух бойцов… Помню, нужны были переговоры. Они вперед выставили мирных, это у них такая тактика.  Один из выстрелов прозвучал еще во время переговоров. Стреляли из-за спин безоружных людей. Пуля попала в шею старшему ... Так стреляют снайперы. Перебили сонную артерию. Кровь била фонтаном. А потом раздался второй выстрел, уже из гранатомета…. Дальше не помню…

Все разочарованно вздыхают.

Лысый: А якая война хоть? Война якая?

Новенький: Не знаю, не помню.

Верочка: А разве это важно. (Новенькому) Сколько лет… было?

Новенький: Не помню.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               

Молчание.

Борода: А почему нет даже царапины? Вот вопрос.

По вагону несется, «да… это вопрос». Из-за ширмы выходит Доктор.

Кто-то: «А вот и наш  Гетьман группы,  спрашивай, что хотел». Все смеются.

Римма: Отставить смех! (Смех затихает)

Доктор уделяет внимание Генералу. Держит соответствующие бумаги.

Доктор: Ваше превосходительство.

Генерал: Где я ?

Доктор: (Осматривает рану на виске) После все узнаете. Всему своё время. Что-нибудь помните?

Генерал: Нет. Странно, вообще ничего. Что со мной?

Доктор: Временная амнезия, Ваше превосходительство. (Римма перевязывает голову Генерала)

Поезд ускоряется, все вокруг кренится, потом поезд резко сбавляет скорость и все напрягаются в ожидании. Привычная схема -  кто-то лег, укрылся, кто-то сидит.

Кто-то: (Новенькому) Нужно просто лечь под одеяло, и ты как-бы перемещаешься дальше.

Новенький: Куда дальше?

Кто-то: Не знаю, может, в следующий вагон, может прямо в рай, чем черт не шутит? А может, в царство Аида, гиперпространство…  Тут нет единого мнения. Но одеяло работает, проверено.

Информация не впечатляет Новенького

Новенький: Понятно.

Кто-то: Не интересно, что ли? Смотри, смотри это всегда интересно...

Кто-то еще: Кому как повезет, конечно, но… Ты вообще понял, хоть что-нибудь?

Новенький (неуверенно): Понял, понял...

Кто-то еще: (усмехнувшись) И я тоже поначалу не поверил. Но это так. Тот, кто под одеялом, - у того шанс двигаться дальше. И еще. очень важно вспомнить. Потому что…

Новенький: Шо? Шо будет, если не вспомнить? Вы запарили меня совсем!

Кто-то: Не кричи, солдат. Надо вспомнить и все тут.

Новенький: Кому надо?!

Седой: Тебе. Только тебе. Если ты себя не захочешь или не сможешь вспомнить, то другим вообще не нужен…  там…

РУПОР: (Шипит)… отрывок из фильма «…стоишь на берегу и чувствуешь соленый запах ветра, что веет с моря и веришь, что свободен ты и жизнь лишь началась…» … (Шипит)… Звучит фрагмент песни «…Ох смотри не промахнись, атаман,
Чтоб не дрогнула рука невзначай…» (Шипит)… «И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой»

РУПОР шипит. А вагон затихает, пытаясь переварить информацию.

Доктор: (Седому) А ты откуда знаешь?

Седой: А…Я знаю.  

Новенький: Понятно! Хотя ничего не понятно. Надо вспомнить, шоб тебя не забыли, чушь, ну, ладно. Одеялом укрыться, шо б уйти куда-то, куда никто не знает, еще большая чушь. Ну, сделаем, а эти? А что ж эти? (показывает на не укрывшихся одеялом сидящих раненых)

Седой: Ну, это же дело добровольное, по желанию.

Новенький: Значит, ты тоже не хочешь?

Седой молча закуривает.

Новенький не стал ложиться под одеяло, а побрел по вагону. Его внимание привлекают братья,  которые ведут «борьбу на руках». Лысый с умиленным выражением лица наблюдает за ними. Новенький подсаживается к Лысому.

Новенький:  А почему вы одеялом не накрываетесь?

Лысый: Не хачу.

Новенький:  Но ведь надо двигаться дальше, мне вон тот сказал.

Лысый: Казау. А ён ведае куды?... Ну вось, и я ня ведаю, а тут я хоть побач з ими. 

Новенький:  Сыновья ваши?

Лысый: Ад першай рогатки да першай брытвы без мяня и зарас я их ни куды не отпушчу.

Новенький:  Повезло вам… А они?...

Лысый: А что яны?

Новенький: Они то же не хотят, да?

 Лысый молчит и смотрит на Илью и Ивана. Между ними уже идет ожесточенная драка. Лысый  вскакивает и, раздраженно как никогда,  разнимает сыновей. А те, с ненавистью смотря друг на друга, говорят: «..Тата, ты чаго? Мы ж панарошку».

РУПОР: Звучит фрагмент песни «…Заповедный напев, заповедная даль, Свет хрустальной зари, Свет над миром встающий, Мне понятна твоя вековая печаль…» …. (шипение).. Хрипит, шипит, звук взрываемых гранат, крик… «Ура»)… шипение). Звучит фрагмент песни «…йтесь кострами синие ночи, Мы пи….»…(шипение)...   Снова шипит. (Шипит, что-то щелкает) …

Этот звук впервые успокаивает Новенького. Он идет к койке, садится и мирно покачивается в такт поезду. Генерал не выдерживает, подходит к рупору, бьет. Тот замолкает. Недовольный ропот раненых. Поезд разгоняется и снижает скорость по привычной схеме. Раненые замолкают, кто-то спешно укрывается одеялом, кто-то продолжает сидеть.  Торможение достигает знакомого для всех уровня, из-под одеяла одной из коек выпадают ноги, таз,  за ними верхняя часть: «Где я? Что это?» Доктор быстро указывает Римме на новоприбывшего.  Римма послушно бежит к бойцу.  Многие скапливаются вокруг нее и молча наблюдают за тем, как Римма с ловкостью фокусника - собирает воедино Бойца,  бинтует.

Доктор: Ну, Ваше Превосходительство, осваивайтесь здесь.

Доктор подходит к Римме, помогает. Они сложили тело, Римма накладывает повязку.

Седой: Еще не все.

Поезд снова сбавляет скорость. И вдруг, от одной из коек из-под одеяла хлынул поток воды, выплеснув на пол голого мужчину со вспоротым животом. Многочисленные колотые раны, кровоподтеки…  Мужчина, как рыба, хватает ртом воздух, кашляет и извергает из себя воду.

Доктор: Да что же это сегодня… Римма, заканчивай, а я - к утопленнику.

Римма  тщательно бинтует разорванного Бойца. Тот приходит в себя, кричит.

Боец: (Радостно) Я ему гранату в гусеницу! Все! Чурки без танка. Я сделал его.

Римма: Да, да, сделал. Мы знаем. Но уже нет танков. Ты далеко.

Боец: Где я?

Римма: В безопасности.

Боец даже и не понял, что части его тела были отдельно. Он осматривается, видит симпатичную медсестричку. Лицо его расплывается в улыбке, глаз хитро прищуривается.

Боец: Хм… Сестричка, вы так быстро это все делаете. Боюсь, я могу это расценить как первое свидание. (Сестра молчит). Может, сходим куда-нибудь, в театр, на выставку?

Столпившиеся раненые засмеялись.

Борода: Учти, ей больше нравится Репин и Шишкин, чем Пикассо или Дали, может даже и не знает их.

Кто-то хмыкает, а тот, кто понял шутку, хохочет во весь голос. Боец сначала непонимающе смотрит по сторонам, но, увидев мягко улыбающуюся Римму, тоже смеётся.

Боец: (смеясь) А чего они? А? Чего? Завидуют?

А тем временем  Доктор перевязывает  живот утопленнику.

А Моряк смотрит на него и улыбается, потому, что увидел, как другие улыбаются.

Доктор: Смотри на меня!  Имя помнишь свое, звание, подразделение? Матрос? Ну?

Моряк: Хто матрос? Я? Ни?... А де я? Це що? Шпиталь?

Доктор: Почти.

Кто-то: Что салоед, что ли, Морячок?

Моряк: (улыбаясь) Я ща дам комусь, салоед!..  А чому мене сюды? (вдруг вспомнив) Я маю право на комфортабельни умови. В мене е депутатськый мандат. (осматривает себя)

Доктор: Я рад за вас.

Моряк: У кишени… кишени?  Де мий одяг?

Доктор: Риммочка, выдай бойцу одежду!

Моряк: Взагали-то я…(исправляясь)  Вообще-то, я не боец.

Доктор: Помните?

Моряк задумывается, Римма приносити ему штаны, рубаху, он одевается. Не успев застегнуть штаны, лицо его передергивает ужас.

Моряк: Божечки, що вони зи мною робили.

Доктор: Кто?

Моряк: Краще  не памъятати. Невже це все зи мною… Як собаку поганого…

Доктор: Война - штука некрасивая.

Моряк: Яка вийна? Прапор встановив на даху,  усього-то…

Все смеются. Слышно, как кто-то произносит:  «Я тоже просто в БТР яблоком кинул», «И я на балконе курил, когда Грозный начали бомбить». Смех разрастается. Кто-то моряку на ухо «Все так думают по началу». Моряк смотрит на смеющихся и сам улыбается.

Моряк: Я помер, так? Я помер.

Доктор: Не понимаю.

Моряк: Я умер.

Доктор: (Вздохнув, и улыбнувшись) По-вашему: Так, ви помэрлы.

Моряк смеется.

Доктор: И поздравляю, с возвращением памяти. Радуйтесь, это большая привилегия здесь.

Абсолютно всех захлестнула волна смеха.

Доктор: (через смех) Да что вы? Вы ведь должны понимать, что так нельзя? Прекратите! Нельзя смеяться, нельзя.

Смеется

 Только Седой мрачно докуривает сигарету. Доктор  садится  рядом с ним  и, подпирая щеку рукой, всхлипывает смехом..

Доктор: И сожаления нет. и сказать нечего… А страшно под одеяло уходить совсем. Теперь-то уже очевидно, что все работает, оттого и боишься,  успел ли я все вспомнить? Не  забыл ли чего?

Где-то среди смеющихся слышится голос «собранного» Бойца

Боец: Чего это они? А? Девушка? А телефончик дадите? Девушка! Я нежен…, я нежен. А… я не женат. (вспоминает)

Римма: Ну, вспоминай, вспоминай…

Боец: Что, женат, да?… не помню.

Блондин: Римма, не соглашайся. Скорее всего, у него раздвоение личности. Намучаешься только с ним.

Снова хохот. Борода, укрощая свой смех, подходит к Доктору, садится рядом.

Борода: Когда я вспомнил, что лектором был в институте, я рассказал. А ты так ничего и не рассказываешь.

Доктор: У меня винтовка была бывшая снайперская, без прицела, но била очень хорошо. Среди раненых прокатилось:  «Вот это волна, давно так не реготал». Все стали потихоньку притихать, так как  воспоминания были святы. Боец успокаивается последним. Генерал все это время улыбается и трогает висок, пытаясь хоть что-то вспомнить,  а Моряк  к этому времени плачет.

Доктор:  …и увидел: немец сидит на бруствере и ведром выливает воду. Я своей винтовкой прицелился, выстрелил и солдат этот упал…. Страшно не было, вот в первый раз… Напарник мне говорит: «Стреляй!» А у нас патрон в патронник не положено было, чтоб несчастных случаев не было, патроны в магазине. Я затвор передернул…. Ну не удобно стрелять без предупреждения. Я громко довольно-таки сделал это. Механизм послал  патрон в патронник, немец услышал и присел. Я выстрелил, и сразу раздалась очередь автоматная в ответ. Напарник мой выстрелил, тот побежал. Потом я… потом опять напарник. Промазали оба... Только огорчения, что промазали, не было. Ну, а тот -  в укрытие, и уже в напарника… попал. (Пауза)

Блондин: Да… У меня почти так же. Первый убитый на моих глазах. Мы на броне рядом с ним сидели. Вдруг он падает. Я думаю, что просто не удержался. Потом смотрю, а в него  снайпер… и вот тогда я впервые понял, что сейчас могу убить любого…

Доктор: Что-то спать хочется.   

Борода: Не понял. Ты что-то принял? Ты же говорил, что здесь ни чего не работает?

Доктор: (иронично) Конечно...

Борода: У тебя заначка была, брехло.

Доктор: (смеется) Да, целый ящик.

Борода тоже почувствовал, что его клонит в сон.

Борода: А как…?

Доктор: Тут не стоит рассчитывать на логику, так что я - спать. Устал я пытаться что-нибудь понять….

Блондин: Я потом еще вспомнил, что сказал Ахмад Шах Масуд, главный их: «Один выстрел – это уже гуманитарная катастрофа…» (Вспомнив) Черт! Вспомнил. Сначала солдат, а потом я… (улыбается)

Кто-то: Так ты выходит ни кого не убил?

Блондин: Чего-то рубит… Я на массу.

Новенький спешно подходит к доктору.

Новенький: Доктор? Вы сказали, что со мной все ясно. Что вам ясно?… От чего я умер? Ну, скажите… Ведь у всех хотя бы видимость есть… а я ?

Доктор, не сопротивляясь, шепчет ему что-то на ухо. Идет к своей койке, улыбается. Римма укладывается с ним и обнимает его. Так они и уснули.

РУПОР: звучит фрагмент песни «…небо вокруг, это рисунок мальчишки»… (шипение)… звучит фрагмент песни «…падал с опущенных плеч. Ты говорила…»… Шипение, потом выстрелы как на похоронах военных, вороны…. Суета, шум, крик, детский плач, рев сирены…. звучит фрагмент песни «…Что б тебя на земле не теряли, постарайся себя не терять»… шипение…  звучит фрагмент песни «…Вдруг заметил я: нас было двое. Для меня будто ветром задуло костер…» (шипение)…  звучит фрагмент песни «…Родина. Еду я на родину…» …(шипение)…  фрагмент песни «…Там смуглянка молдаванка, собирает виноград…»

 Под это шипение постепенно человеческий шум затихает. И где-то уже  сонные голоса, стараясь перебороть дремоту: «…Они не понимают, зачем это нужно.  И что из этого выйдет, тоже...» - слышится в полумраке вагона. «Теория перенаселения, слыхал про такое? И всё! Давай свою папиросу» - отзывается. Все, не заметно для себя, укладываются спать. Один  гражданский, с перевязанным глазом, беседует с  военным  первой мировой. Их койки стоят рядом.

Чекист: Это ты сейчас так искусно изъясняешь, когда уже здесь. А как им прикажешь понять?

Кто-то: Время им скажет, да поздно будет. Не помню, где это было, но сидел с кем-то, размышлял… Что-то много народу на земле стало… мол, перенаселение… Что-вот война -  полезная штука, типа санитария леса. Что, вообще, человечество вред природе наносит, там - участки заасфальтированного морского дна, от пролитой нефти, что пластика в океане вообще больше планктона в сотни раз. В сотни раз! Атомные электростанции, эфирный мусор, плазмоформирующие отстойники… Там - дети-инвалиды, вырождающийся генофонд.

 

Чекист: Прям весело у вас там. Интересно.

Кто-то: В общем, тема бесконечная.... И я, дурак, вышел на эту площадь, а у самого дитё. Кулема малолетняя, такая классная, и на меня похожа.  Знаю, что может быть всё, может быть, даже 1200 часов принудительных работ на Марсе, а то и ссылка. А иду и кричу что-то…, что-то типа долой… Там… А что долой… не помню…

Чекист: Ссылка на Марс, вот куда все идет. (Усмехнувшись) Ты это помнишь?

Кто-то: Что помнишь?

Чекист: Ну это, электростанции, генофонд,…

Кто-то: (Задумавшись и борясь со сном) Потому что, …. запоминается, как правило, всякий мусор. Ты же тоже помнишь, какой-нибудь телевизор, хотя это так не важно. Вопрос в другом: у нас там резня, а я не вижу никого из своих. Понимаешь?

Чекист: Телевизор? А что это?… Уснул, что ли?... О как…(засыпает)

Раненых удивляет, что их клонит в сон. Генерал сидит на своей койке, трогая висок и пытаясь  хоть что-то вспомнить.

РУПОР: через шипение доносит звуки песни: «…Когда задумаешь уйти, повремени-ка пять минут, зайди к кому нибудь из нас, и мы нальем тебе глотнуть. Потише сделав звук…», шипение звучит отрывок песни: «Ой рэчанька, рэчанька. Чаму ж ты ня поуная. Чаму ж ты ня поуная. З беражком ня роуная...», продолжительное шипение.

Генерал засыпает.  Лысый открывает роллет-двери вагона, долго смотрит… потом закрывает, смотрит на своих спящих сыновей. Ложиться на койку. Кто-то закуривает, но плюнув, после одной затяжки, тоже ложится.  Все лежат в ожидании сна.  Только Седой, как ни в чем не бывало, курит свою папиросу и Новенький старается преодолеть навалившуюся на него тяжесть сна.

Новенький: (борясь со сном) Ну нельзя же уходить, не вспомнив. Это же важно. Если ты здесь не вспомнишь, то там тем более уже не до этого будет.

Седой: Многие из живых хотели б забыть.

Новенький: Я понимаю. Я не про это. Я про то… куда это все уйдет? Доктор сказал, сердце у меня… А от чего? Не бывает же так, шо бы вдруг? Или бывает?

Седой: Ну, смелее….

Новенький: Помню! я вспомнил, Седой! (засыпая) … раздался второй выстрел, уже из гранатомета повернулся и… а она летит на пацанов и на меня… но я не там, все равно, немного в стороне. Мне так стало страшно, но не от того, что сейчас будет взрыв и я в клочья, а от того, что  там пацаны…  и что-то дернуло меня к ним.  А сам жить хочу, а уже к бомбе… уже с распростертыми руками… Но сознание-то сопротивляется. То есть… это как если прыгнул с девятого этажа, жить хочешь, а сделать ни чего не можешь… (спокойно равномерно, но через сон) Я понял. С крыши, говорят,  когда падаешь, сердце разрывается еще до того как... Ну, слава богу, а то: «обосрался, обосрался».

Седой: Ну вот, теперь и ты не забыт, да?

Новенький: Так, а что?  Это ж я вспомнил, а не…(слипаются глаза)

РУПОР: (Шипение и треск)… «…Своим телом он спас семерых, осознанно взяв…»  (треск)… «…Как говорят очевидцы… » (Шипение)

Но новенький  уже уснул под шипение РУПОРА с удивлением и радостью на лице. Рупор убаюкивает всех своим шипением.. А поезд мчится сквозь пространство и время. Стук колес то нарастает до бешенного грохота, то стихает. Но пассажиров этого вагона, уже ничто не будит и не беспокоит.  Тела и лица их расслаблены и спокойны. Старик невозмутимо курит. Вдруг открывается дверь–роллет и где-то вдалеке слышится детский голос.

Детский голос: Ты не спишь, дедушка?

Седой: Нет. А что, показалось?

Детский голос: Да.

Седой: Много я пропустил? Что там было?

Детский голос: Перемотать? Или что-то другое посмотрим?

Седой: Нет, давай-ка, новости.

Слышно, как переключаются каналы

РУПОР:  «…Судя по интенсивности огня, это был ожесточенный бой…»… (Шипение) Звучит фрагмент песни: «…Те, кому нечего ждать, садятся в седло. Их не догнать…»…«…Трассирующими пулями очередей…» … (Шипение)... «…ополченцы предложили личному составу военной…» …(Шипение)…   (треск)…

Вдруг закрывается дверь-ролет. Слышится громкий как никогда, стук колес, Седой тушит паиросу. Рассматривает спящих в вагоне, как бы прощаясь.

И вот скорость снижается…  и становится ясно, что должно произойти… С каждой койки из-под одеяла падают окровавленные и с паникой на лице «новенькие»,  среди которых большинство  в гражданском. «Где я?» «Что это?» - раздаются вопросы. Все в замешательстве. А Седой, дождавшись пока все поутихнут, произносит: «Ну, с появлением, ребятки… Медики есть, санитары?...Бинты, жгуты, протезы, кому что надо?…  Помните что-нибудь?.. Пауза.: «Что ж это вы, ребятки…»

РУПОР: «…Внимательно к улице…»… (Шипение) Звучит фрагмент песни «…Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули - Из напильников сделать ножи…» …(Шипение)… «…приготовились работать. Если будет движение, доклад и работаем…(Шипение)… …(Шипение).  Звучит фрагмент песни «…Я не здамся без бою…»... (Шипение)… «…готовиться вперед, будем прикрывать, как принято?..» (Шипение) …  Звучит фрагмент песни «…ость полными вагонами, золотыми пагонами, с юга дуют молодые…». (Шипение)… «… По какой ориентировке? В каком окне?...» (Шипение)… звучит фрагмент песни «…Мамка ж моя не лай мене…»… (шипит)…………………………………..

Действующие лица:

 

Безногий………………(1910-1941)

Римма ……………..… (1894-1915)

Новенький……………(1993-2014)

Блондин……………… (1968-1986)

Борода…………………(1951-2014)                                 

Рыжий…………………(1902-1945)

Доктор………………...(1890-1915)

Иван………………….. (1898-1919)                                  

Илья…………………...(1899-1919)

Лысый………………...(1880-1921)                                 

Кто-то………………... (не известно)

Кто-то еще…………... (не известно)                             

Верочка……………….(1910-1943)

Генерал………………..(1859-1907)                                 

Боец……………………(1977-1995)

Моряк…………………(1971-2014)

Чекист ………………...(1881-1923)

Кто-то………….(не известно)

И просто неизвестные солдаты неизвестных войн.

РУПОР – Это не просто электроприбор, он тоже хотел бы что-то сказать, язык у него другой.

Детский голос

Седой – Тот, кто еще жив. Много лет страдает бессонницей.

 

Список использованной звуковой информации, воспроизведенной РУПОРОМ:

 

Tequilajazzz  – Бай

Океан Эльзы – Без бою

Владимир Высоцкий – Боллада о детстве

Владимир Высоцкий – Он не вернулся из боя

7Б  – Молодые ветра

Н.Р.М. – Тры чарапахи

Znaki - Один человек

Піккардійська Терція – Плине кача по Тисині

ДДТ – Родина

Ф.Шаляпин – Бьется в тесной печурке огонь

Кино – Атаман

отрывок из фильма «Достучаться до небес»

Троица – Рэчанька

Трек из к.ф. «Моя любовь на третьем курсе» - Как молоды мы были

Кино - спокойная ночь

советская пионерская песня - Взвейтесь кострами, синие ночи

 

Остальная информация выдумана или задокументирована.

 

 

Ирина Гарец

 

Виктор Красовский