Бал бэтменов^{10 ноября 2012}

Автор: Татьяна Киценко


Действующие лица
Серебрянко — Анна Серебрянко, 25 лет
Бордюков — работник сантехнических дебрей с ожирением по женскому типу, 21 год
Бора — Бора (он же Бэтмен), представитель богемы, 33 года
Носова — Варвара Носова, опытный работник СМИ, 26 лет
Вова-Гера — Владимир Ильич Великий — Герман Ильич Разумный, двуглавый человек, баллотирующийся в мэры, 52 года. По ходу действия становится трехглавым Вовой-Герой-Надей.
Буравская — Наталья Буравская, подруга Серебрянко с лингвистическим образованием, 23 года.
Секретарь — породистый секретарь Вовы-Геры, 35 лет.
Рабочий Вася — холостяк, 50 лет.
Голос Шефа — голос Игоря Кирилловича Худобного, директора медиа-холдинга, 40 лет.
Голос оператора
Санитары

Вова и Рабочий Вася произносят «г» исключительно во фрикативном варианте.

Акт 1
Действие 1
Занавес. Проходит десять минут с момента, когда должен начаться спектакль, но он не начинается. Зрители выражают нетерпение. На сцену выходит Рабочий Вася.
Рабочий Вася. Вы еще немного подождите. Там артистку, соседку мою, не успели… (Показывает жестом) того… напудрить. А без этого нельзя. Так я вот решил выйти, сказать, шоб не уходили. А то вы, любители театра, все из себя такие нежные… Еще начнете… неврничать. От. Так шо вы не неврничайте, щас все начнется, все в порядке.
Рабочий Вася оглядывается. Спектакль все не начинается.
Я от пока тут, с вами общаюсь… пользуясь случаем, хотел, значит, поинтересоваться. От вы знаете, хто такой Бэтмен? (Пауза). От вы воще задумывались, хто он такой? Хто его родители, кем он работает? В нормальной жизни. Про его одежду вот эту вот — вы когда-нибудь задумывались? (Пауза).
вы знаете, я много про это думал. И от мне кажется, шо мы все — Бэтманы. Да. И вы, и ты от. Только переоделись, значит, — и вроде как обычные люди.
А ведь в каждом человеке есть шото такое — не остановить! Он: возле мэрии паркан снесли. Шо, плохой был паркан? Не-е-е. То люди такие: это вы здесь сейчас сидите все из себя примерные… И я от тоже. Живу, можно сказать, правильно.
Встаю утром, пью чай, иду на завод (я на шинном работаю), вечером выпиваю с ребятами стопарик, прихожу домой, значит, смотрю телевизор, ложусь спать. И так каждый день, я привык, и в общем все нормально. У меня девятый год вот тут впереди нет зуба, и мать моя иногда говорит: «Вась, ты бы вставил зуб, молодой ведь еще». А я ей отвечаю, шо это бы нарушило весь мой график. Хотя на самом деле мне плевать на тот зуб просто. Есть и шо поважнее.
Моя отэта от соседка (Показывает за кулису) попросила починить пробки, я починил, а она пригласила в театр. И я пошел. «Гамлет» тада был. Может, хто видел. И от помните, там есть такое: «Прогнило шота в дамском королевстве». И еще: «Быть или не быть?». А в конце он — хоба! — всех убивает. И умирает сам. Понимаете, тоже Бэтман: отдал себя для пользы родины. Я потом еще два разб на то представление ходил…
И от, знаете, я подумал: а чем я хуже Гамлета? который поубивал всю нечисть, шобы люди после него нормально жили: от хоть Вову — Владимира, значит, Великого… Гера — тот не такой. Интеллигентный мужик. А ту мразь придушил бы вот этими руками! Ведь мне, кроме собственного графика, терять нечего (!) понимаете?
Затемнение.
Голос Рабочего Васи (тише). О, уже начало.

Действие 2
Серебрянко стоит у окна, смотрит, как на лужайке под землю уходит дерево. Все это время звонят в дверь: звонок похож на отдаленный звук бензопилы. Когда крона полностью скрывается под землей, в дверь звонить перестают.
Серебрянко отходит от окна. В дверь звонят два раза, Серебрянко открывает. В комнату, не разуваясь, заходит Бордюков.
Серебрянко (показывая на его ботинки). А…
Бордюков. Я звонил пятнадцать минут.
Серебрянко. Я не слышала.
Бордюков. Я звонил пятнадцать минут! Чем ты занималась?
Серебрянко. Я… мыла голову.
Бордюков. У тебя сухая голова!
Серебрянко трогает голову, словно проверяя.
Серебрянко (спокойно). Она уже высохла.
Бордюков недоволен. Снимает туфли и джемпер, оказывается в одних брюках. От него воняет, и Серебрянко прикрывает ладонью нос.
Серебрянко. Может, сразу примешь душ?
Бордюков (вскакивает). Душ? Душ?!
Бордюков кидается к шкафу, открывает его, исследует содержимое. Заглядывает под диван, на балкон, на кухню.
Серебрянко. Ты что-то ищешь?
Бордюков снова заглядывает в шкаф.
Серебрянко (смотрит в окно, задумчиво). Так что, ты будешь ужинать?.. Или пойдешь в душ?
Бордюков хватает со стола керамическую тарелку, разбивает ее о стену, идет в душ.
Серебрянко берет веник, сметает осколки на совок, выходит из комнаты, слышно, как сначала открывается, а потом захлопывается входная дверь. Серебрянко возвращается в пустым совком. В комнату вбегает голый и злой Бордюков с полотенцем в руке.
Бордюков. Это была дверь?! Почему только что хлопнула дверь?!
Серебрянко. Я вынесла осколки. В мусоропровод.
Взбешенный Бордюков рычит, вращает глазами, выбегает на лестничную площадку. Никого там не обнаружив, возвращается в комнату, заворачивается в полотенце, направляется обратно в ванную. При этом напарывается голой ногой на неубранный осколок, вскрикивает. Хромая, скрывается в ванной. Слышно, как он гремит дверцами шкафчиков, что-то роняет.
Голос Бордюкова. Где пластырь?!
Серебрянко замечает на полу еще несколько осколков, поднимает их и складывает в ладонь, уходит на кухню, возвращается с трехлитровой банкой огурцов.
Бордюков возвращается в комнату, садится.
Серебрянко (ставит банку на стол). Ты будешь ужинать?
Бордюков мрачен: скрестив на груди руки, он сначала трагически смотрит перед собой, затем мотает головой. Нарисовав на лице решимость, одевается, достает из-за шкафа рюкзак в лохмотьях пыли, начинает собирать вещи. Немного прихрамывает на порезанную ногу.
Серебрянко (оказывается на пути у Бордюкова). Тебя отправляют в командировку?
Бордюков. Не мешай.
Серебрянко (отступает в сторону). Ты ведь… завтра вернешься? у нас будут гости.
Бордюков застегивает рюкзак, выходит, хлопает дверью.
Серебрянко ранит палец об осколки, роняет их на пол, вскрикивает, сует пораненный палец в рот.
Затемнение.

Действие 3
Дома у Серебрянко. Веселые гости поют, сидя за праздничным столом, Бора подыгрывает на гитаре. Невеселая Серебрянко шепчет слова песни, медитируя на банку, в которой уже мало что осталось.
Все хором. И вновь продолжается бой!
И сердцу тревожно в груди.
И Бэтмен такой молодой,
И юный апрель впереди!
Бора (встряхивая кудрями и хватая рюмку). Ну что, товарищи, давайте буханем! (Поднимая рюмку). За высокое искусство!
Носова (обращаясь к Бора, с некоторым упреком). За именинницу!
Буравская. За именинницу!
Выпивают.
Носова. А вы смотрели вчера «Герой нашего времени»? Какой там был Бэтмен!
Буравская. Да, хорош.
Носова (подражая Рабочему Васе). «От вы знаете, хто такой Бэтмен?»
Бора. А я считаю, типичный бал обсосов. Этот вот, поди, только пиздит. Как политики на трибуне. Небось, сам не переоденется и всех не замочит. Так, перед камерой покрасоваться.
Носова. Да кто их знает, этих психов. Появится какая идея — и вперед спасать мир.
Бора. Настоящий мужик не пиздит, а идет и делает!
Серебрянко (с комом в горле). А мне его… почему-то жалко.
Бора. А чо его жалеть? Обычный мужик: мясо истории. В ситуации, когда нам решили подсунуть мэра-идиота, такой и должен пойти и замочить.
Буравская. Так чего ж ты? Пойди и замочи.
Бора думает.
Носова. Так, ладно вам. У Серебрянко вон глаза на мокром месте. (Обращаясь к Серебрянко). Что, дядю Бэтмена жалко? Ну ты даешь! (Наклоняется к Серебрянко, приобнимает).
Буравская. День рожденья — грустный праздник. (Улыбается).
Бора обращает внимание на фотообои на стене: на них посредством фотошопа изображен пейзаж: колонны, сочная зелень, водоем, в котором плавают лебеди.
Бора (смакуя, показывая на фотообои). Ты посмотри. (Обращаясь к Серебрянко). Какие у тебя обойки!
Серебрянко. Да-а, вот что значить пошлость.
Бора. Ну что ты! Это настолько пошло, что перестает быть пошлым! Это же китч.
Серебрянко. Когда я пришла смотреть эту квартиру, хозяйка спросила, все ли меня здесь устраивает. Говорю: «Все прекрасно, только вот лебеди…» А она так задумчиво посмотрела на них и отвечает: «Ну, может, их можно как-то аккуратно заклеить в тон воды?»
Смеются.
Бора (поднимаясь). Надо пойти покурить. (Выходит на балкон).
Серебрянко (поет).
Туман яром, туман долиною,
Туман яром, туман долиною.
За туманом нічого не видно,
За туманом нічого не видно.
Носова и Буравская подпевают в два голоса.
Серебрянко (Буравской). Ну что, как дела?
Буравская. Прихожу в себя после рейса. Восемь месяцев на кораблике плавят микросхемы только так.
Носова. А ты там кем работала? Переводчиком?
Буравская (с иронией). Да конечно! Хостесс я работала — горничной, то есть. А потом еще и на баре стояла: там хорошо, денег больше. Чаевые.
Серебрянко. Трудно, да?
Буравская. Ессесна. Конечно, мир повидала. Но с одними и теми же людьми, в замкнутом пространстве… Это пиздец.
Серебрянко. И что ты думаешь делать дальше?
Буравская. Пока не решила… (Пауза). Ладно, пойду тоже покурю.
Буравская выходит на балкон. В комнате остаются Серебрянко и Носова.
Серебрянко. Знаешь, я отчего-то волнуюсь. Беспокойно мне. Муторно… Непонятно, что это такое с ним происходит. Как меня уволили, странный какой-то стал…
Носова. Я так и не поняла, чо тебя уволили?
Серебрянко. Начальник сказал, что я слишком много делаю и не даю работать мужикам. И вообще, «сантехника — не для баб».
Носова. Бред какой-то. Ну и какие планы?
Серебрянко. Ищу работу. Третьего дня была на собеседовании в строительной компании. Не взяли: говорят, «вам со знанием английского надо идти туда, где он нужен. А здесь вы долго не проработаете».
Носова. Ну, попробуй еще поискать. Может, чего и найдется. Так а что твой кавалер?
Серебрянко. Я сначала подумала, уехал в командировку — экспедитором. Но не знаю. Пока не объявлялся.
Носова. Что, собрал вещи и ушел?
Серебрянко. Много чего осталось. В тумбочке вон паспорт лежит.
Носова (ободряюще). Ну ничего. Ты главное не вешай нос.
Серебрянко кивает. Бора и Буравская возвращаются в комнату.
Бора (крякает). А на улице сегодня холодно!
Буравская. Ничего, скоро будет жарко.
Носова. Бора, поздравь Серебрянко: она больше не торгует унитазами.
Бора. Чем же она торгует теперь?
Носова (смеется). Пока ничем.
Бора. А я считаю, торговать унитазами тоже неплохо. Я вот думаете кто? Музыкант? Поэт? (Мотает головой). В дипломе у меня написано: «мастер калориферных механизмов». А что, прикладная специальность!
Буравская (усмехается). Но Серебрянко-то по образованию не продавец. Мы с ней один инстик заканчивали.
Бора (обращаясь к Серебрянко). И какая же у тебя специальность?
Серебрянко. Преподаватель русского языка.
Бора. А почему ж ты не хочешь работать в школе? Была бы такая себе строгая училка.
Серебрянко. Мне там сказали: Анна Львовна, вы не настоящий педагог.
Носова. Ну и слава богу.
Бора. За это и выпьем.

Действие 4
Буравская в гостях у Серебрянко. Афтапати. На столе — остатки вчерашнего банкета, среди прочего — трехлитровая банка из-под огурцов, уже заполненная дымом. Буравская механически стучит ногтем по банке.
Серебрянко. Натка, не стучи.
Буравская. Сорри. А что это за банка?
Серебрянко. Бора в нее вчера тумана… дыма зачем-то напустил.
Серебрянко собирает вещи Бордюкова в мусорный пакет, завязывает на нем из другого пакета «подарочный бантик». Звонок в дверь. Серебрянко берет гитару и пакет, открывает дверь, отдает звонившему.
Голос Бордюкова. А паспорт?
Серебрянко (закрывая дверь). В пакете!
Серебрянко слушает удаляющиеся шаги Бордюкова.
Серебрянко. Как это все противно. (Брезгливо содрогаясь). Бэ!
Серебрянко опускается на табурет, перед которым стоит мусорное ведро. На столе рядом — кастрюля, нож и сетка с картошкой.
Серебрянко (чистит картошку). Ну что, Натка, мы имеем? Работы нет, с личной жизнью покончено. Мне 25, и до конца жизни осталось еще, может, столько же — или чуть больше. Мало осталось! А я до сих пор не поняла, что — что вообще происходит? Какой во всем этом смысл?!
Буравская ест яблоко. Где-то в отдалении слышен звук бензопилы.
Серебрянко. Какой ужас-какой ужас. Мне страшно до самых задворков моего существа. И я не могу это остановить, не могу победить. Тянет в животе, как будто там дыра, как будто я через нее испаряюсь… Но это ведь нельзя потрогать, это ведь только в моем воображении.
Буравская. А ты попробуй — в своем воображении — надеть бронежилет: броню двести.
Серебрянко (надев воображаемый бронежилет). Кажется, помогает… Нет, не помогает… Надо что-то делать, что-то делать, что-то делать…
Серебрянко чистит картошку.
Буравская. А не много ли будет на супчик?
Серебрянко ставит на стол кастрюлю, с горой заполненную картофелем.
Серебрянко. Я вдруг вспомнила. Мне сегодня приснился сон. Представь: ночь. (Раскидывает руки перед собой, жестикулирет). На мост через овраг надвигается туман. (Звучит 1-й куплет песни «Туман яром» в исполнении хора имени Веревки). Люди, поднимая воротники плащей и втягивая шеи в плечи, потирают руки: ждут. И вот надвигается туман, а вместе с ним — визг бензопилы.
Буравская. Это декорация к ужастику? (Музыкальное сопровождение прерывается).
Серебрянко. Слушай дальше. (Фоном звучат 2-й и 3-й куплет песни «Туман яром»). Туман подходит к мосту, люди набирают его в ведра, бидоны, шапки, карманы, ладони. А я спрашиваю: «Это для чего?» А мне кто-то в таком плаще отвечает: «Это чтобы ничего не бояться». И я такая набираю туман в трехлитровую банку, в карманы… куда придется… И просыпаюсь. (Песня прерывается).
Буравская (смеется). Такие сны нормальным людям не снятся. (Смотрит в стоящую на столе банку).
Серебрянко. Кстати, я тут написала…
Буравская. Рассказ?
Серебрянко. Нет, стихотворение. Вчера вечером.
Буравская. Ого. Ну, давай…
Серебрянко (берет со стола листок, читает). Босхо. (Это название).
Отодвинув старую чернильницу
пробираясь сквозь разбросанную на столе
скомканную тишину…
Слышен звонок, похожий на визг бензопилы.
Серебрянко. Вернулся что ли?..
Серебрянко идет к двери, открывает. В комнате появляется бодрая Носова.
Носова. Слушай, я чего пришла. Утром проснулась и думаю: раз у тебя такая засада с работой, может, тебе попробовать себя в другой области?
Серебрянко. Я больше ничего не умею…
Носова. Это тебе так кажется. Филолог может работать где угодно. Где нужно уметь два слова сложить. Как тебе журналистика? Никак не могу найти себе штатную единицу, а сама ебошить уже замахалась.
Серебрянко. В журналистику? Это статьи писать?
Носова. Ты ж не собираешься торговать унитазами всю жизнь? (Серебрянко мотает головой).
Буравская. Ты ж пишешь рассказы. Вот и пиши… статьи.
Пауза. Серебрянко думает.
Носова. Так что? Готова сделать смелый шаг? в правильном направлении. (Смеется).
Серебрянко. А я смогу?

Действие 5
«По-богатому» обставленная столовая в штаб-квартире Вовы-Геры. В интерьерный китч гармонично вписывается настенный ковер, увешанный саблями и шашками: все они висят под одним углом, идеальными рядами. Вова-Гера завтракает. Вова читает лежащую на столе газету.
Вова. О, анекдоты. «Средне-вековая Англия. Идут соревнования лучников. В качестве мишени стоит девица, на голове у нее яблоко. Выходит первый лучник, стреляет — яблоко пополам! Лучник машет рукой: „Ай эм Робин Гуд!“. Второй лучник стреляет — яблоко разлетается на четыре части! Лучник кланяется: „Ай эм Роб Рой!“ Выходит третий, стрелят, попадает девице в глаз, та падает замертво. Лучник: „Упс. Ай эм… сорри“». Шота я не понял: а «сорри» — это значит «пожалуйста»?
Гера. Не пожалуйста, а «извините». У этого анекдота, Вова, борода по самые колени. Подвинь-ка сюда артишоки, ты их все равно не ешь.
Вова (выполняя просьбу Геры). Понять не могу, как ты это ешь. Вигитариянець чортов.
Гера игнорирует высказывание Вовы, продолжает завтракать.
Вова, шевеля губами, читает газету про себя, смеется.
Вова. О, тут и смешной есть, гыг! Слушай. «Купается мужик. Вдруг хвать его кто-то за яйца, и голос спрашивает: „Плюс два или минус два?“. Мужик подумал и говорит: „Плюс два“. Вылезает на берег, а у него четыре яйца. Думает: сейчас вернусь, скажу „Минус два“ и все опять будет хорошо. Полез обратно в воду, плывет, и тут его опять хватают за яйца и спрашивают: „Плюс четыре или минус четыре?“
Вова-Гера смеется.
Вова (задумчиво, считает в уме). Плюс два — минус два.
Гера. И в какой газете такое пишут?
Вова. Та… секретарь принес. Шобы мы культурный уровень повышали. (Думает вслух). Стоп. Это получается… плюс два -…
Гера. Вот я смотрю, ты и повышаешь. Дай я что-нибудь почитаю. (Забирает у Вовы газету). А то ты одни анекдоты… (Смотрит в газету). Так… вот. «… Уже четыре с половиной года в Городе не было мэра. На прошлых выборах исполняющий обязанности главы городского совета Михаил Серьезный недобрал всего три голоса. Очередные выборы назначены на тридцатое апреля. Благодаря изменениям в законодательстве мэра будут выбирать сами горожане. Неделю назад на этот пост баллотировались три кандидата: Михаил Серьезный, Владимир Великий и Герман Разумный».
Вова (обрадованно). О, про нас!
Гера (откладывая газету). Да, Серьезный, не побоялся! Но ничего: народу он уже поднадоел. (Едва заметно чешет в затылке).
Вова. Да это же натуральный шлёпер! Ладно: поживем — увидим. (Гере, доброжелательно, пережевывая еду). Хватит чесаться. (Гера тут же убирает руку от головы).
Гера (Вове, доброжелательно). Не чавкай.
Вова-Гера (хором, доброжелательно). Тоже мне, мэр, мля. (Смеются).
Вова. Да, от шо значит хорошо покумекать. Это ж если баллотироваться нам обоим, шансы на победу больше в два разб!
Гера. Одна голова хорошо — а две лучше.
Как бы ненароком Вова-Гера становится в позу двуглавого орла.
Вова (задумчиво). Плюс два — … (Гере). Слушай, это понятно, канеша, шо сначала один, потом другой — шоп, значит, поровну. Только хто сначала? ты или я?
Гера. Я. Если тебе тоже не терпится, предлагаю бросить монетку.
Вова. Я тоже хочу первый. (Роется в кармане). У меня монетки нету.
Гера (роется в кармане). У меня тоже. (Достает из кармана 100 долларов). Предлагаю бросить бумажку. Я орел, ты — решка.
Вова-Гера бросает, смотрит.
Вова. Рэшка.
Гера. Какая ж это решка? (Показывает на портрет американского президента). Вон видишь: орел.
Вова. Не, ну… Может, у секретаря есть монетка?
Гера. Уже не нужно.
Вова (возмущенно). Нет, ты хочешь сказать, шо это орел? Тут же мужик!
Гера. Не мужик — орел! (Смеется). Слушай, да какая разница. Сначала я, потом ты.
Вова. А я вот щас понял, шо разница очень большая. Патамуша с самого детства интересы у нас разные. У тебя — горы, рыбалка и теннис, а у меня — бабы, выпивка и сабли.
Гера. И все же, мы единое целое. Есть мы, весь остальной мир — и бог.
Вова. Думаю, бога можно не считать.
Гера. Я бы на твоем месте так не говорил.
Вова. Ага, щаз снова буш морали читать. Только позволь поинтересоваться, когда ты фраерков на деньги разводишь, где тут укладывается бог? От скажи мне как пацан пацану.
Гера. Я, Вова, зарабатываю на человеческой жадности. Люди должны учиться. И думать головой. Если им обещают через год прибыль 200% — это же чистой воды жульничество. Умный человек это понимает. А теми деньгами, что мне принесли жадные идиоты, я делюсь с больными, убогими и сиротами. Помогаю двум детдомам и дому престарелых. И церковь возле дамбы построю в следующем году. Но дело совсем не в этом…
Вова. Твои сироты тебя не спасут! Если, конечно, бог есть. А если нет, тогда не пойму, нахрена тебе сироты.
Гера. Я говорю, дело совсем не в этом. А в том, Вова, что сейчас тут прошла жеребьевка. И мы оба должны подчиниться ее результатам.
Вова. А я щитаю, надо было монеткой!
У Вовы чувство, что Гера его снова надул. Гера продолжает есть артишоки.
Гера. У нас в десять интервью, ты не забыл?
Вова (нехотя отправляя в рот кусок жаркого). У нас в два запись программы, не забыл?
Гера. Я не забыл. Не чавкай и передай, пожалуйста, соус.
Вова. Перестань чесаться и подвинь нифель с мясом.
Гера. Что за «нифель»?! Где ты этого набрался?
Вова (пережевывая еду). Все пацаны так говорят.
Гера (утирается салфеткой). На друзей, значит, смотришь. Я для тебя не авторитет.
Вова. Шо ты снова начинаешь! (Смотрит на сабли). Надо шашку поправить: криво висит.
Гера. Только и делаешь, что их поправляешь. И зачем тебе те сабли?
Вова. Антикварные изделия, Гера. Старыну надо уважать.

Действие 7
Редакция газеты. На одном из столов сидят Серебрянко и Носова.
Носова. Очень, я бы сказала, неплохо. Для первого раза. Такой себе личный взгляд на вещи. Молодец! (Жестко). И все же мы каждый раз должны понимать, о чем именно пишем. В чем новостийный повод. У тебя здесь о чем вообще?
Серебрянко. О выставке.
Носова. Во-от: все-таки о выставке. Поэтому акцент нужно сделать не на арте в целом, а именно на ней. (Жестко). Дальше. Статья — это не поток сознания: она должна иметь четкую структуру. Поэтому сначала мы говорим, скажем, о том, что в галерее проходит выставка, а потом — чем она интересна, кто автор, что он изобразил, как, зачем и почему… Добавив при этом процентов пять личного взгляда на вещи. Понимаешь? (Осторожно смотрит на Серебрянко).
Серебрянко. Да-да, я внимательно слушаю.
Носова. Желательно сравнить эту выставку с предыдущими выставками художника. Чтобы проанализировать, куда катится гражданин… как его там? (Смотрит в распечатанную статью) Волязловский и современное искусство вместе с ним. Понятно, да?
Серебрянко кивает.
Носова. И вот еще момент. (Немного смущенно). Позитив — это немного… это не наша специализация, Анька. (Жестко). Мы пишем провокационные статьи о скандалах в политике и социальной сфере. Поэтому позаботься о соответствующем наполнении своих рубрик. Этот твой… Волязловский лег идеально, только сделай подачу острее.
Серебрянко. Понятно, спасибо. Я перепишу.
Носова. Ну, не то, чтобы совсем…
Серебрянко. … но я перепишу. Знаешь, это такой кайф: заниматься тем, что тебе нравится, да еще и деньги за это получать.
Носова. Это хорошо, что нравится… Кстати, такой нюанс: сегодня у шефа было совещание с рекламистами. Если у тебя найдутся покупатели на статьи, их можно продавать. Деньги хорошие: агентские 10%. Плюс гонорар за написание — это уж как договоришься с заказчиком. По закону этого делать, конечно, нельзя. Но расценки озвучить можно. Сейчас выборы — спрос будет.
(Хихикая). Кстати, радийщики в курилке хохму рассказали: рекламный отдел продал новости фармацевтической компании. Редактор в шоке: ну какую новость можно придумать про микстуру?! В результате звучало это примерно так: «За последний месяц в Городе участились случаи заболеваний ОРЗ. Одним из эффективных препаратов для лечения острых респираторных заболеваний является микстурин!» Ну, или как там у них эта байда называется…
Смеются.
Носова. Слушай, совсем забыла сказать: тут нужно взять интервью у кандидата в мэры. Завтра в 10.
Серебрянко. А я смогу?

Действие 8
Вова-Гера у себя в резиденции. Вова, издавая свист, монотонно машет шашкой, Гера пытается читать брошюру с надписью «Конституция».
Вова. Слушай, меня эти апартаменты как-то напрягают. Нельзя переехать в нашу прошлую квартиру?
Гера. Нельзя. Чем тебе здесь не нравится?
Вова машет саблей, нечаянно поднимает ее выше обычного, срезает висящий над головой светильник, тот падает.
Вова. Никак не могу привыкнуть. Все какое-то неудобное, блин.
Гера (захлопывая книгу). Ты можешь найти себе какое-нибудь другое занятие?
Появляется Секретарь, включает общий свет, поднимает абажур.
Секретарь. Пришла Анна Серебрянко из «Городского вестника».
Гера. Что за «Городской вестник»?
Секретарь (пожимает плечами). Газета.
Гера. Проводи ее в комнату переговоров.
Вова. В кабинет.
Гера. В комнату переговоров. (Едва заметно чешет в затылке).
Вова (Гере). Хватит чесаться. (Гера тут же убирает руку от головы).
Секретарь. Так куда проводить?
Гера (Секретарю). Давай сюда. Только сначала отгороди нас.
Вова. Ширмой.
Секретарь отгораживает Вову-Геру ширмой, рядом ставит стул для Серебрянко. Секретарь выходит.
Гера. Да, он не так прост, как кажется.
Вова. Ага, он мне надоел.
Гера. Может, его уволить? на всякий случай.
Вова. Лучше продать на органы.
Гера. Ладно, пусть будет. Где сейчас толкового секретаря найдешь? Для двухголового кандидата в мэры.
Голос Секретаря (Серебрянко). Прошу прощения. Вы можете взять с собой диктофон, блокнот, ручку. Сумочка останется здесь.
Появляются Секретарь и Серебрянко. Секретарь делает приглашающий жест, Серебрянко присаживается.
Серебрянко. Когда будет респондент?
Секретарь. Он уже здесь. (Тише). За ширмой.
Серебрянко. А-а. (Ширме). Владимир Ильич, добрый день.
Вова. Здрасьте!
Серебрянко. А ширма — для чего?
Секретарь. Из соображений безопасности. (Уходит).
Серебрянко садится: видно, что волнуется.
Серебрянко. Скажите, чем объясняется ваше желание баллотироваться в мэры? И что дает вам уверенность, что вы им все-таки станете? Ведь…
Вова. Тока не нада зачитывать все вопросы сразу. (Гере, вполголоса). Слушай, я ее не знаю. Жучка какая-то.
Гера (Вове, вполголоса). Давай отвечай на вопрос.
Вова (Гере, вполголоса). Не подгоняй меня, я сбиваюсь!
Серебрянко. Почему вы решили баллотироваться в мэры?
Вова. Ну…
Гера (подсказывает). Чтобы приносить пользу Городу. Чтобы приносить пользу Городу.
Вова. Чтобы Городу… приносить пользу.
Серебрянко. И в чем конкретно будет состоять эта польза?
Вова (переспрашивает). В чем польза? (Гере, вполголоса). В чем польза? быстро.
Гера (подсказывает). Чиновников уволить, дороги построить.
У Вовы звонит телефон, он берет трубку, повторяет то, что ему говорят.
Вова (длинные слова произносит с трудом). В контесте современх событий… я щитаю небходимым максиму-мально сократить бюрократищский аппарат… а следтьно расходы на его содержание… и улучшить транспортные камникации… в том числе посредством строитства дорог. Это упрочит экономику Города и будет спосо… помогать его стабильному процветанию. (Вздыхает с облегчением).
Серебрянко записывает. Вова роняет телефон, пытается его достать из-под стола.
Серебрянко. Сколько километров дорог вы планируете построить за первый год нахождения у власти?
Вова-Гера достает телефон из-под стола, Вова пытается в нем услышать ответ, Гера подсказывает на пальцах.
Вова. На этот вопрос пока ответить сложно. (Гера кивает). Могу сказать приблизительно точно: это… сто… тыщ… мильйонов квадратных… метро… километров.
Серебрянко. Сколько, простите?
Вова. На этот вопрос я только шо отвечал. Ответ тот же.
Серебрянко. Как вы относитесь к реформированию избирательной системы?
Вова. Шо? (В трубку). Говори громче!
Серебрянко (говорит громче). Как вы относитесь к реформированию избирательной системы?
Вова. Если в мэрии не могут выбрать мэра… (Стучит по телефону). … вставанием руки… То пусть это сделает народ! Я в него верю! (Бьет телефоном об стол, входит в раж). Оно, конечно, молока нет ни с козла, ни с быка, но бык — это сила!!!
Гера делает рожу.
Серебрянко удивленно смотрит на ширму.
Входит Секретарь, трясет свой телефон.
Секретарь (Серебрянко). Простите, время вышло. Владимиру Ильичу нужно готовиться к записи на телевидении.
Серебрянко (удивленно). Да, конечно.
Вова-Гера шушукается. Серебрянко уходит.
Гера (смеется, иронично). Ну ты молодец!
Вова (смеется, смущенно). Не, ну мы ж университетов не кончали. Я пытаюсь из трубки шота услышать, а оттуда сплошные хрипы!
Гера. В голове у тебя хрипы!
Вова (Секретарю). Ты там помоги дамочке написать правильное интервью!

Действие 9
В телестудии стоит щит: на нем нарисованы Вова и Гера, сидящие каждый в отдельном кресле. На месте голов — дырки для лиц. Носова помогает Вове-Гере просунуть в дырки лица, забегает вперед, оценивает результат. Вова пытается посмотреть на Геру, Гера — на Вову.
Гера (Вове). Ты слова выучил?
Вова (Гере). Да выучил.
Гера (Вове). Не шлепай губами, это выглядит неприятно.
Вова (Гере). У тебя воняет изо рта.
Гера достает из кармана освежитель дыхания, пшикает себе в рот.
Голос оператора. Варя, осторожно там: не задень кабель!
Носова. Я его в сторону подвину!
Носова отодвигает ногой кабель, садится в кресло перед щитом, смотрит сценарий.
Голос оператора. Готовы?
Гера. Да.
Вова. Ага.
Носова (оператору). Готовы!
Голос оператора. Поехали!
Носова (на камеру). После четырех с половиной лет отсутствия мэра в Городе у нас появилась возможность, наконец, его обрести. Сегодня мы приветствуем в студии двух кандидатов в мэры: Владимира Великого и Германа Разумного.
Вова-Гера приветственно кивает.
Носова (Вове-Гере). Скажите, почему вы так долго откладывали подачу документов?
Вова. Это отсрачивание… дало возможность сэкономить на предвыборной кампании.
Носова. Вас не беспокоит то, что горожане вас практически не знают?
Гера. Убедительность предвыборной программы это компенсирует.
Носова. Кто ваши потенциальные избиратели?
Гера. Я надеюсь, меня поддержат все жители Города, понимающие, насколько сейчас важна интеграция с другими независимыми городами.
Вова. Мои избиратели — те, которые за стабильность.
Носова. По результатам предварительных опросов голоса избирателей разделились практически поровну. У Германа Разумного — 45, 3%, у Владимира Великого — 45, 6%. У Михаила Серьезного всего 7% голосов.
Гера. Мы надеемся, народ сделает правильный выбор.
Вова. … и выберет меня. (Неловкая пауза). Нет, вы только посмотрите: как такой трепач может быть во главе Города?
Гера не ожидал такого выпада.
Гера (спокойно). Поверьте, Владимир, у меня есть все шансы. И я их использую.
Носова. Скажите, как вы поступите в случае победы другого кандидата?
Вова-Гера. Это невозможно.
Носова. Каким будет ваш первый Указ?
Гера. Я инициирую принятие новой городской Конституции.
Вова. А я — нового налогового кодекса.
Гера. Я обещаю повысить пенсии, стипендии и зарплаты госслужащим.
Вова. А я отменю взятки, и повышать зарплаты будет не нужно!
Гера. Медицина должна быть бесплатной.
Вова. Чиновников уволю, дороги построю!
Гера. Слишком традиционное обещание, чтобы ему можно было верить.
Вова. Да мне плевать, традиционное или нет! Мы будем так строить свою политику, шобы народ через короткий период времени почувствовал облегчение! Ведь нас гораздо больше, чем тех козлов, (Показывает перед собой двумя пальцами) которые нам постоянно мешают жить! Власть — это вам не балалайка!
В студию врывается Бэтмен, спотыкается о кабель. Свет меняется на синий. Бетмэн толкает вскочившую Носову в сторону, щит, за которым сидел Вова-Гера, падает. Бэтмен выхватывает меч и отсекает Герыну голову. Вова орет. Вова-Гера падает. Бетмэн хватает отсеченную голову за волосы, скрывается.
Носова. Что со светом?! Дайте свет!
Свет. Вова-Гера лежит за креслом, на котором сидел: видны только туловище и ноги. Носова подбегает, смотрит на Вову-Геру.
Носова. Вызовите врача! Быстро!!! (Вступает в лужу растекшейся крови, заметив это, зажимает рот, убегает).
Появляются два санитара с носилками, кладут Вову-Геру на носилки, уносят.
Студия пуста.
Голос Шефа. Варя, кто писал сценарий и с какого бодуна?! Почему заказчик должен нам платить за эту херню?! Что значит «отсрачивали»?! Какой нахрен Бэтмен?! Какая балалайка?!
Носова. Игорь Кириллович, это не было запланировано… Вот сценарий…
Голос Шефа. Что значит «не было запланировано»?! Телевидение — это четко отлаженная работа и строгая организация труда! Немедленно убрать в студии! И попробуй мне еще раз облажайся: хоть в газете, хоть здесь!!!

Действие 10
Секретарь и Серебрянко на скамейке в парке. Возле Серебрянко в урне роется ворон.
Серебрянко (опасливо глядя на птицу). Вы напрасно уделяете мне столько времени. Меня бы вполне устроил пресс-релиз с краткой программой кандидата. Это интервью всего на полполосы, и если сделать большую картинку… у вас же найдется фото?.. (Осекается, смотрит на Секретаря).
Секретарь. Вообще-то… я не совсем по поводу интервью… Кстати, меня зовут Юра.
Серебрянко. Очень приятно. Если вам нужно что-то написать, сразу скажу, что заказуха у меня получается плохо.
Секретарь. Ну, во-первых, этому недолго и научиться, а во-вторых… (Махает на ворона рукой, тот с криком улетает).
Серебрянко (провожает ворона глазами). Но ведь релизы вы вышлете?
Секретарь. Релизы? (Достает из кармана листок). Вот видите: релиз. (Разводит руками). И ап! (Листок исчезает).
Серебрянко (удивленно). Ой, как это вы?
Секретарь. Вы когда-нибудь пробовали улиток? Здесь, рядом, их очень неплохо готовят.

Действие 11
Штаб-квартира Вовы-Геры. В соседнем помещении с редкими перерывами звонит телефон. Вова-Гера лежит в постели. Вова стонет, на голову Геры наложена повязка. Заходит Секретарь в белом халате.
Секретарь. Перевязка!
Вова стонет громче.
Секретарь садится на кровать, начинает очень ловко разматывать бинт на голове Геры.
Вова. У нас шо, докторов нет?
Секретарь. Я закончил медицинские курсы.
Вова. Почему все время звонит эта байда?! Меня это раздражает!
Секретарь. Если хотите, я возьму трубку.
Вова. Не надо. В прошлый раз меня просили обосновать…
Секретарь. … прокомментировать…
Вова. Ага, прокомментировать… как это слово? Ну, вот это… типа случбй…
Секретарь. Инцидент?
Вова. Да, инциндент — на телевидении. Не, я не готовый.
Секретарь. Тогда я отключу телефон: будет тише.
Вова. А у них в трубке будут длинные гудки?
Секретарь. Да.
Вова. Правильно. Как будто никого нет дома.
Из-под повязки появляется голова Геры — облысевшая и приобретшая желтушный оттенок. Пока у Геры еще завязан рот, он моргает глазами и мычит, пытаясь что-то сказать.
Гера (хамским тоном). Засранец, блять! Думал от меня вот так просто отделаться?! А вот хрен тебе! (Секретарю). На хуй повязки!
Голос, да и внешний вид у отросшего Геры стали гораздо неприятнее, чем раньше.
Секретарь. Хорошо.
Секретарь уходит. Через минуту телефон звонить перестает.
Гера трогает голову рукой, желая удостовериться, что с ним все в порядке.
Вова (доброжелательно). Эк тебя пробрало! Кретин, ты же желтый!
Гера (злобно). Врешь, тварь! Убить меня, блять, хотел?!
Вова (удивленно смеется). Позвольте поинтересоваться: у тебя шо — желтуха?! Или заворот мозгов?
Гера (злобно). Когда выяснилось, что первым буду я, решил меня замочить?!
Вова. Сышиш, шо ты мне предъявы кидаешь?!
Гера злобно смотрит на Вову, молчит.
Вова. У меня ваще из-за тебя тянет слева!
Гера (агрессивно). Это у меня из-за тебя тянет справа!
Вова-Гера смотрит между голов, обнаруживает еще одну.
Вова-Гера. А!!!
Надя (просовывая голову между Вовой и Герой). Здравствуйте. Я Надежда. Подвиньтесь.
Надежда ведет себя уверенно и даже нагло.
Вова. Опаньки, новая дыня!
Надя (Гере). Кажется, ему не хватает воспитания.
Гера. Не обращайте внимания, Надя.
Надя (Гере). Что у вас с лицом? Где ваша прическа?
Гера берет с тумбочки зеркало, смотрится.
Гера. Ебать-копать!.. (Вове). Подонок! Хотел от меня избавиться?!
Вова. Сышиш! Ты сначала обоснуй!
Гера. Это было заказное убийство! (Тише, угрожающе). Только ты забыл, что головы-то отрастают.
Вова (смеется). Не, ну ты гонишь! (Смеется). Так, может, марануть тебя еще раз? Вместе с дополнением.
Гера (обличающе). Ага, признался!
Вова. Шо значит признался?! В чем?!
Гера. Он только что признался!
Надя (Вове). Я вам не дополнение, а полноценный член общества.
Вова. Какой там полноценный, у тебя же рук нет.
Надежда возмущена.
Гера (смотрит на Надю, любезно). Не обращайте внимания. Это же форменное быдло. Уголовник.
Надя (Гере). Это понятно с первого взгляда. Угостите даму сигареткой? (Вздыхая). Не так-то легко переносить чужое хамство… (Вове). Надо будет — я тебе и без рук нос утру.
Гера достает из портсигара сигарету, подкуривает, дает Наде затянуться, затем затягивается сам, выдыхает в лицо Вове.
Надя. Ха-га!
Вова. Слышишь ты, желтая скотина! Ты шо делаешь?!
Гера. Ага. Не выйобуйся! Я тя отсюда выкурю! (Тише). Каз-зел.
Надя. Нас большинство.

Действие 12
Серебрянко и Носова в редакции газеты. У Серебрянко телефон поставлен на автодозвон. Носова нервничает.
Носова. Со статьей про социальные фонды все в порядке, отдаю литредактору. А вот интервью — просто ужас! Но мне ровным счетом нечего вместо него поставить!
Серебрянко. Варя, они мне дали ровно три минуты.
Носова. От козлы! Ну хоть бы какой вшивый релиз выслали, хоть какую-то информацию… А трубку не берут, да?
Серебрянко молчит.
Носова. Ну да, им сейчас не до того… Он, конечно, наш заказчик… но интервью-то редакционное, а не заказное… Значит так: печатаем, как есть. У тебя диктофонная запись сохранилась?
Серебрянко. Ну да.
Носова. Если что, в суде пригодится. Будем освещать «жестокие реалии». Проверь, чтобы все слово в слово было, как на записи. И добавь фрагмент интервью с телеэфира.
Серебрянко кивает, надевает наушники. Носова садится на свое рабочее место, закрывает ладонями лицо, начинает рыдать. Заметив это, Серебрянко подходит к Носовой.
Серебрянко. Варь, что-то случилось?
Носова (плачет). Бора пропа-а-ал.
Серебрянко. Как, куда?
Носова (немного успокаивается). Не знаю, Анька. (Плачет). Четвертый день.
Серебрянко растерянно гладит ее по спине.
Серебрянко. Ты не плачь, он обязательно найдется.
У Носовой звонит телефон, она шморгает носом, берет трубку.
Носова. Здрасте. Да. Да, Игорь Кириллович. Ага. Уже смотрим. (Кладет трубку, заходит в интернет). Анька новости: Гера пожелтел.
Серебрянко (смотрит в монитор Носовой). А почему он лысый?
Носова. Говорят, его чем-то там хотели отравить.

Действие 13
Серебрянко у себя дома: заходит в комнату, включает свет. На диване лежит Бора. Серебрянко замирает.
Серебрянко (снимая верхнюю одежду). О господи, Бора, как же ты меня напугал. Что ты здесь делаешь?
Бора. Жду тебя.
Серебрянко. Носова уж не знает, что и думать.
Бора. Уже знает. Мы с ней расстались.
Серебрянко. Да ну. Все же хорошо у вас было.
Бора. Все плохо. И давно. Понимаешь, «бора» — это такой сильный ветер. А с ней я чувствую себя связанным по рукам и ногам. (Размахивая руками). Плохим парням пришел час освободиться! Всем пиздец. (Встряхивает кудрями, успокаивается).
Серебрянко. Кстати, ты уже читал интервью с Вовой?
Бора. Нет. Что-то интересное?
Серебрянко. Еще бы. (Дает Бора газету). Полюбопытствуйте. (Уходит на кухню).
Бора (читает про себя). Приблизительно точно!.. (Смеется, читает дальше). Вставанием руки! … Бык — это сила!!! (Смеется). Да на балу обсосов он бы был гвоздем программы!
Голос Серебрянко. Да-а.
Бора. Поздравляю тебя с таким шикарным интервью.
Голос Серебрянко. Спасибо! Чай будешь?
Бора. У меня есть чего покрепче.
Серебрянко возвращается в комнату, что-то жует. Бора к этому моменту уже поставил на журнальный столик бутылку кагора и бокалы.
Серебрянко (оценивая сервировку). М-м-м!
Бора разливает.
Серебрянко (садится на диван рядом с Бора). Так где ты пропадал?
Бора. Неважно. Мне надо было побыть одному… (Поднимая бокал). За то, чтобы ты сделала пиздец какую невъебенную журналистскую карьеру!
Серебрянко. Спасибо!
Выпивают.
Бора (серьезно). Мне нужно было привести в порядок мысли… (Разливает, поднимает бокал, живо). Да. За порядок в мыслях!
Выпивают.
Бора (серьезно). И знаешь, вот, что я понял. Ты самый близкий мне человек, Аня.
Серебрянко. Ты… Ты это серьезно?
Бора (придвигается ближе). Да. Так а что?.. Крендель твой свалил. А мы ведь столько лет знакомы! Оба свободны. (Наливает себе, Серебрянко). Ну что, ёбнем.
Выпивают.
Бора. Как от тебя хорошо пахнет. (Целует в ухо).
Серебрянко (пытается отстраниться). Бора, постой…
Применив силу, Бора целует Серебрянко.
Бора (грудным голосом). Просто расслабься.
Затемнение.

Действие 14
Буравская в гостях у Серебрянко: сидит за столом, намазывает булочку маслом. На столе стоит трехлитровая банка с туманом.
Входит Серебрянко: на ней только простыня. Держит банку оливок, одну достает пальцами.
Серебрянко. Иногда я чувствую себя геем: манерным, истеричным. Ворующим у женщин красивых мужиков. (Кладет оливку в рот, облизывает пальцы, садится за стол, протягивает Буравской банку с оливками). Будешь?
Буравская (мотает головой). Не, спасибо.
Серебрянко (доставая из банки следующую оливку). Бора — просто супер. (Кладет оливку в рот). У него талант: он делает совершенно обычные вещи, но при этом ты чувствуешь себя королевой.
Буравская. Слушай, Серебрянко. Конечно, я могу ошибаться, но, по-моему, Бора тебе нафик не нужен. (Пауза). Или что: сексом не наешься, но и булочками на натрахаешься?
Смеются.
Серебрянко. Может, и не нужен, но мне пока нравится. А у тебя-то как делишки?
Буравская. Я в какой-то прострации.
Серебрянко. Какие планы?
Буравская. Как закончатся деньги — наверное, снова пойду в рейс.
Серебрянко. Глупости. Ты умная бабища, какой рейс!
Буравская. Нет, я, конечно, планирую осесть на берегу, но в каком-нибудь другом городе.
Серебрянко (легко). Чем тебе этот не нравится?..
Серебрянко приоткрывает крышку банки, оттуда слышен приглушенный звук бензопилы. Улыбается Буравской, закрывает крышку.
Серебрянко. Слушай, а может, тебе попробовать писать статьи?
Буравская. Зачем?
Серебрянко. Да хотя бы чтоб отвлечься. Тебе все равно делать нечего.
Буравская. Ну и о чем?
Серебрянко. Напиши о своем плавании. Отнесем Носовой: подойдет — напечатают.
Буравская. Ну хорошо…
Серебрянко (хихикает). Ну что, на выборы идешь? За кого будешь голосовать?
Буравская (скучающе). Еще не знаю. Я вообще за город с ребятами собиралась. А ты?
Серебрянко (морщась). Не за Вову точно.
Звонок в дверь. Серебрянко, придерживая простыню, открывает, возвращается в комнату вместе с Носовой. Буравская и Носова обнимаются, здороваются.
Буравская. Ладно, Серебро, я пойду: мне еще нужно в банк зайти.
Серебрянко закрывает за Буравской дверь, возвращается в комнату.
Носова (взглянув на незаправленную кровать). Ты спишь что ли? (Улыбаясь, оборачивается к Серебрянко). Представляешь: нашлась моя пропажа!
Серебрянко вопросительно смотрит на Носову.
Носова. Бора объявился! (Смеется).
У Серебрянко вытягивается лицо.
Носова. Говорит, надо было привести в порядок мысли и бла-бла-бла… Да какая разница! Он, знаешь, прям, как новый. Такого у нас с ним давно не было! (Смеется).
Серебрянко (выдавливает из себя). Так это ж хорошо. (Пауза). Секунду, я закурю.
Носова. Так ты же не куришь!
Серебрянко. Очень хочется.
Носова. Прости, но мне сейчас табачный дым противопоказан.
Пауза. Серебрянко бледнеет, смотрит на подругу, догадывается: Носова утвердительно кивает.
Носова (держится за плоский пока живот). Да, такие вот новости. Уже три недели. (Смеется). Ладно, я побегу, а то мне сегодня много чего нужно успеть.
Серебрянко пытается изобразить некое подобие улыбки. Носова целует Серебрянко.
Носова. Пока! Хорошо выглядишь! (Уходит).
Серебрянко дрожащими руками подкуривает, затягивается, нервно ходит по комнате.
Серебрянко (тряся перед собой руками). А-а-а-а-а-а! (Падает на диван в истерике). Нет, ну не пиздец ли пиздец?! Что, блять, происходит?! Что за сюрреализм?! Какого хрена?! (Кладет себе на лицо подушку, плачет в нее).
Фоном звучит песня «Туман яром» в исполнении хора имени Веревки.
Наконец, успокоившись, Серебрянко берет со стола банку, открывает крышку, выпускает весь «туман».
Серебрянко. Всю банку, блять, завонял.
Вытирая слезы и сопли, направляется на кухню, спотыкается о неизвестный предмет, роняет банку.
Серебрянко. Что это?
Осторожно берет неизвестный предмет в руки, разматывает тряпку, вскрикивает, роняет его на пол, отпрыгивает.
Голос Геры. М-м! М-м-м-м!
Испуганная Серебрянко заглядывает за диван. Содрав скотч со рта Геры, снова отпрыгивает подальше.
Голос Геры. Будьте добры, положите меня куда-нибудь в более подходящее место. (Пауза. Чихает). У вас тут пыль!
Серебрянко, прислонившись спиной к стене, испуганно таращится на Геру.
Голос Геры. Меня тут забыл ваш друг. (Пауза). Хоть поставьте на стол что ли!
Серебрянко достает голову из-за дивана, ставит на стол.
Гера. Позвольте представиться: Герман Разумный.
Серебрянко. Это что же? Говорящая голова?
Гера. Это временно. Остальное скоро отрастет.
Серебрянко недоверчиво кивает.
Гера. Шея ведь уже отросла. Только… нельзя ли у вас поесть? Трое суток без пищи. Я вообще-то вегетарианец, но очень подошло бы что-нибудь мясное. Мне сейчас без мяса нельзя.
Серебрянко. Есть… в холодильнике… Но его еще приготовить надо.
Гера. Можно не готовить. Я и так поем. (Серебрянко идет на кухню). Только желательно поперчить, чтоб поострее было!
Серебрянко, уже ничему не удивляясь, приносит тарелку с сырым мясом, ставит перед Герой, заворожено на него смотрит. Придвигает к себе городской телефон, набирает номер.
Серебрянко (прочистив горло, хорошо артикулируя, не отрывая взгляда от Геры). Гражданин, покушавшийся на Германа Разумного, проживает по адресу ул. Космонавтов, 2, квартира 12. (Кладет трубку).
Гера (одобрительно). Как говорится, «так на вашем месте сделал бы каждый». (Пытаясь ухватить зубами кусок). Подержи меня за волосы, а то я падаю в тарелку.
Серебрянко одной рукой держит Геру, другой закрывает рукой лицо. Тихо плачет.
Звучит песня «Туман яром» в исполнении хора имени Веревки:
Та й пустила золоте відерце,
Засмутила козакові серце.

Действие 15
Вова-Гера и Секретарь в штаб-квартире.
Вова (Секретарю, бьет рукой по газете). Что это такое?! Почему я это вижу только сейчас?! Я у тебя интересуюсь! Я же говорил, чтобы ты все написал! Как появилось это дерьмовое интервью?! Чья газета?! Хто напечатал? Они, мля, не боятся, что я их всех, блять, выебу в задницу?! Звони в суд, в прокуратуру, пусть дают опровержение: а только аннулируй эту статью, как хочешь! (Тише). Охренели совсем, мля!
Гера. Ты лучше голову свою аннулируй.
Надя. Нечего на зеркало пенять, если морда крива.
Секретарь (Вове, спокойно). Гхм. Так, может, купите газету? Это развяжет вам руки.
Вова. Ты думаешь, деньги у меня из жопы сыплятся?! А?! Думаешь, их так просто найти?!… (Пауза. Вова думает, успокаивается). Ладно, звони владельцу, спроси, скока он хочет. Поищем.
Секретарь кивает, уходит.
Вова (вслед Секретарю). От каз-зел.
Гера (вполголоса). На себя посмотри.
Надя (Гере, тихо). Ге-ра (!) держи себя в колготках! (Шипя). Мы ему отомстим.

Действие 16
Носова в редакции: сидит на столе в верхней одежде. Забегает Серебрянко.
Серебрянко. Привет! Я тебе отправила утром интервью с президентом Общества избирателей, получила?
Носова. Я не смотрела.
Серебрянко. А разве это не срочно?
Носова. Уже нет. (Слезает со стола). Анька, я больше не главред. Мне вчера в 12 ночи позвонил шеф, утром вызвал к себе и сообщил эту новость.
Серебрянко не знает, что сказать: только открывает рот.
Серебрянко (напрягается). И… и что же теперь будет?
Носова. Остальной редакционный состав остается прежним. То есть, тебя это никак коснется. (Серебрянко выдыхает). А мне в моем положении так даже лучше. Кого поставят вместо меня, я не знаю. Кажется, шеф сейчас занимается подбором кандидатуры.
Серебрянко. Но ведь по закону они не могут уволить беременную.
Носова. Ну, это если по закону.
Звонит телефон на столе Серебрянко.
Серебрянко (берет трубку). Да, Игорь Кириллович. Хорошо. (Кладет трубку). Шеф вызывает. (Пауза). Меня.
Носова. Ну что ж, Анька, поздравляю: это повышение. (Обнимает Серебрянко). Понадобятся внештатники — вспомни старую подругу.
Серебрянко. Все это так… неожиданно… А я смогу?
Занавес.
Акт 2
Действие 1
Серебрянко и Буравская в редакции.
Серебрянко (лихорадочно набирая текст). Пизде-е-е-ец!!!
Буравская. Что-то в эту сдачу пиздец наступил слишком рано.
Серебрянко (отрываясь от монитора). Наташа, ты не разлагольствуй, а сдавай заметку про выставку Вовыных сабель: ее еще надо согласовать, сверстать и выслать литреду!
Буравская. Серебрянко, капец. Ты загоняешься!
Серебрянко (вытаращивая глаза). Буравская, бля, это ты загоняешься! Не сдалась вовремя, так уткнись в монитор и пиши молча!
Буравская. Вот этого я тебе никогда не прощу!
Буравская демонстративно встает, берет сигареты, выходит из кабинета. На столе у Серебрянко звонит телефон.
Серебрянко (берет трубку). Да, Игорь Кириллович. Да, мы поставили эту статью на место интервью с Вовой. (Шеф в трубке высказывает свое недовольство). Так пусть он даст хотя бы вшивый комментарий! Мне что, это интервью самой придумывать? (Выслушивает излияния шефа, отстранив трубку от уха). Хорошо. Да, хорошо. (Кладет трубку). Капец, бля. Задолбали. (Одевает наушники, с остервенением набирает текст).
В дверях появляется Секретарь, опирается о дверной косяк, наблюдает за Серебрянко.
Секретарь. Привет.
Серебрянко, снимая наушники, меняет выражение лица с напряженного на приветливое.
Серебрянко. Привет.
Секретарь. Я тут был по работе. Решил зайти поздравить.
Серебрянко. С чем?
Секретарь. С новым назначением. Как успехи?
Серебрянко. Да как. Сдаемся.
Секретарь. Для работников прессы вполне обычное состояние.
Серебрянко. Взяла вот на работу подругу. Хотела, как лучше — оказалась виноватой… И шеф, блин, гонит…
Секретарь. Классика жанра! Думаю, тебе надо отвлечься. Может, пора пообедать?
Серебрянко (смеется). Пожалуй.
Секретарь. Как говорится, война войной, а обед по расписанию.

Действие 2
Штаб-квартира Вовы-Геры. На стуле сидит связанный Рабочий Вася.
Вова-Гера допрашивает Рабочего Васю (возможно, с огнестрельным оружием).
Секретарь печатает на машинке, документируя происходящее.
Гера. Ты что это, скотина, себе позволяешь?! Кто тебя нанял?
Рабочий Вася (уже без двух зубов, хрипя). Вы бы полехше. (Кивая на зрителей в зале). Стыдно! На вас же он люди смотрят!
Гера. Какие люди?! Хуй на блюде! Говори, кто нанял?!
Рабочий Вася (сплевывая кровью). Я ничего не знаю! Я даже костюм Бэтмана купить не успел!
Гера (замахиваясь). Тогда хто тебе его, блять, дал?!
Рабочий Вася. Кого?!
Гера. Костюм Бетмэна! Говори, ублюдок!
Вова. Слушай, да брось ты этого гнилого фраера.
Гера. Нет уж, блять, позвольте!!!
Вова. И скажи секретарю, шоб перестал трещать этой машинкой. Я, канеша, понимаю, шо это проверенная технология. Но у меня от нее голова болит. Есть же вот эти… с чем там журналисты ходят… Ну, или видеокамера… (Бормочет). Типа панасоник.
Надя. Не вмешивайтесь не в свое дело. На допросах всегда стенографируют. Что, фильмов не смотрели?
Вова. Каких еще фильмов?
Надя (тоном, не терпящим возражений). Фильмов! Про войну, про разведчиков! От тупьё.
У Секретаря звонит телефон, берет трубку, слушает, кладет трубку.
Секретарь (Гере). Привели еще одного подозреваемого.
Гера. Давай!
Секретарь уходит. Слышно тяжелое дыхание Рабочего Васи.
Гера. Сейчас устроим этим козлам очную ставку.
Надя. Надо их вывести на чистую воду.
Возвращается Секретарь с Бора. У Бора связаны руки.
Бора. Здравствуйте. (Смотрит на Вову). О, а я читал с вами интервью.
Гера (обращаясь к Бора). Ты его знаешь?
Бора. Кого?
Гера. Вопросы здесь задаю я.
Бора (оглядев присутствующих). Если не считать Владимира Ильича… (Улыбается Вове, ернически кланяется). … в общем, я только его (кивает в сторону Рабочего Васи) видел.
Гера (обрадовано, агрессивно, на одном дыхании). Где виделись, когда, при каких обстоятельствах, какие инструкции он тебе давал?
Бора. По телевизору.
Гера. Что?
Бора. Я его по телевизору видел.
Гера. По какому, бля, телевизору?!
Бора (спокойно). А что у вас с лицом?
Гера. Что у меня с лицом? Спроси лучше, что сейчас будет с твоим лицом! (Кидается на Бора).
Надя. Гера, успокойся!!!
Вова (недовольно скривившись). Бля, Гера, ты достал.
Гера (Вове). Я тебе не мешаю обстряпывать свои делишки — вот и ты мне не мешай. Сказал бы лучше, видел кого-то из этих двух кретинов в студии?!
Вова. Да не помню: темно там было.
Гера (перекривляет). Темно. (Ворчит). В голове у тебя темно. (Секретарю). У нас еще кто-то есть?
Секретарь. Еще есть свидетель. Свидетельница.
Гера. Ну так что, блять, стоишь?! Веди!
Секретарь приводит Носову.
Носова. Что вы себе позволяете?! По какому праву вы меня сюда привезли?! А… (Видит Бора, осекается).
Гера (Носовой, грубо). Так, дамочка. Как привезли, так и увезут. Требуется одно: опознать того, кто на меня покушался.
Носова (переспрашивает). Кто покушался?..
Гера. Да, и смотри повнимательнее! Повнимательнее смотри!
Носова. Не знаю, тот был в костюме… (Неожиданно понимает, что в студии был Бора, меняется в лице). И… там плохо было видно… (Ей становится дурно).
Гера. Зато сейчас видно хорошо! (Хватает Бора за лицо). Он?
Носова испуганно мотает головой.
Гера (хватает Рабочего Васю за волосы). Он?
Носова. Не знаю… (Теряет сознание).
Гера. Бля, никто ничего не знает! (Секретарю). Эту дуру вывези отсюда нахрен, а этих молодчиков пристрели… и тоже вывези.
Вова. Да-а-а…
Надя строит глазки Бора.
Надя (значительно). А я считаю, убивать их совершенно бессмысленно!
Гера. А ну-ка все, блять, заткнулись!
Секретарь (Гере, очень вежливо). Я бы даму пока здесь оставил. Чтоб не наделала глупостей. А относительно арестантов… Боюсь, я это сделаю непрофессионально.
Гера. Профессионал ты наш, блять! (Напряженная пауза. Успокаивается). Ладно, позвони Вите, пусть утром приедет и все сделает.
Секретарь. Так а сейчас их куда?
Гера. В жопу мне, блять!
Секретарь. Я имею в виду, их что, запереть всех вместе?
Гера. Вместе, отдельно: насрать. Им уже все равно.
Секретарь связывает Носову, в рот кладет кляп. Уводит Рабочего Васю и Бора.
Вова. А дамочка ничего. (Похотливо). Может, ее того?
Гера. У нас член один на двоих, и я ее не хочу!
Надя. Какая мерзость! Я протестую!
Возвращается Секретарь.
Секретарь (торжественно-официальным тоном). У меня важное сообщение. (Пауза). Мэром Города стал Владимир Великий.
Вова (радостно, размахивая рукой). А-а-а-а-а!
Гера. Что? Бля-а-ать!!! Мы же договорились!
Вова радостно кричит и смеется.
Гера. С-сука, ты их подкупил!
Вова. Да у тебя же головы не было! Как можно было рисковать, сам подумай! Мы ж не знали точно, отрастешь ты или нет. Ты не волнуйся: через пять лет…
Гера. Скотина, блять! Ты подкупил этих уродов…
Вова. Да шо там: мы просто заплатили больше! (Смеется).
Гера. … а меня стесал!
Вова. Слушай, это уже как-то скучно. Насчет головы — это была не моя идея. Но не скрою, получилось очень кстати, ха-га-га-га-га!
Гера. Идея не твоя! А твоих, на хуй, дружков! Ты им продался, урод толстозадый!!!
Вова (глупо смеется). На себя посмотри!
Надя (пронзительно). Гера!!!
Гера впивается рукой в лицо Вове, Надя визжит.

Действие 3
Бордюков, Рабочий Вася и Бора взаперти в кладовке. Бора забрался на Рабочего Васю и пытается снять решетку с вентиляционного отверстия. У Рабочего Васи на голове повязка из майки.
Рабочий Вася (утирая рукавом кровь с лица, кряхтя и потея). Не, я не согласен, шо они все одинаковые. Вова и тот желтый — оно, канешна, может быть. Но Гера, который настоящий, — тот был антилигентный. Говорил правильно. От зачем ему было отрубать голову? скажи на милость.
Бора (сверху вниз). Во-первых, мне важно было себе доказать, что я — могу. А что под руку подвернулся именно Гера, так это совершенно случайно. Темно там было. Жаль, что не обоих… (Изо всех сил дергает решетку, вырывает, из вентиляционного отверстия сыплется пыль и песок).
Рабочий Вася (отплевываясь от пыли, в сердцах). Эх! Жаль, шо я не успел… (Бора спрыгивает на пол). Хреновый, видать, с меня Бэтман… (Утирает грязь с лица, протягивает Бора руку). Кстати: Вася.
Бора (перекладывает решетку в левую, пожимает руку Рабочего Васи). Бора. Вы не расстраивайтесь.
Рабочий Вася машет рукой, мол, все путем.
Рабочий Вася (немного удивленно). Эт шо за имья такоя?
Бора (благожелательно). Это прозвище.
Бордюков. Бордюков. (Протягивает руку, ее никто не пожимает).
Рабочий Вася (кивая на дыру вентиляционной шахты). Ну шо там?
Бора (кидая решетку на пол). Да что. Никто из нас не пролезет. Ну, разве что ему… жопу на масло ги растопить.
Рабочий Вася (разглядывая Бордюкова, обращается к Бора). У меня такое чувство… Как будто Бэтман вот как… пробуксовывает. И только от начинаешь бороться за хорошее — сразу становится понятно, что все это… ерунда, пшик.
Бора и Рабочий Вася говорят между собой, но неуловимо рисуются перед Бордюковым. Рабочий Вася делает себе перевязку.
Бора. Так что, вы больше не верите в справедливость?
Рабочий Вася. Верю. Только бороться за нее бесполезно. Вот когда тебя бьют, шо ты делаешь? Бьешь в ответ. О. А ты от не бей: просто отойди, и они сами упадут мордой в асфальт. И потом: не просят — не надо лезть со своим геройством. Оно, когда никому не нужно, всегда коту под хвост выходит.
Бора. Оно, конечно, с такой философией даже проще: и делать ничего не надо! (Смеется). Только перед тем, как упасть лицом на асфальт, они нас утром аккуратно так пристрелят… (Вполголоса, Рабочему Васе). И еще меня беспокоит этот обсос в углу.
Рабочий Вася. Шо, думаешь, подсадной?
Бора. Вероятно.
Рабочий Вася (Бордюкову). Слышь, парень. А тебя сюда за что посадили?
Бордюков. Я унитаз не тот привез.
Бора. Что?
Бордюков. Была доставка, я им сюда привез унитаз. Привез Kolo, а говорят, заказывали Gustavsberg. Вот и посадили до выяснения.
Бора. Понятно.
Рабочий Вася (Бордюкову). И долго тут сидишь?
Бордюков. Неделю.
Бора. И что, ты не пытался отсюда выбраться?
Бордюков. Не, ну в принципе тут кормят, и только шо темно… А как отсюда выберешься?
Бора начинает простукивать стены.
Бора. Родственники, небось, переживают.
Бордюков. Родственники подумают, что я у своей девушки.
Бора. Так а девушка?
Бордюков. Пусть попереживает, ей полезно.
Рабочий Вася. Шо значит «полезно»?
Бордюков. Будет знать. (Пауза). Пока меня нет, любовников водит.
Бора. Так ты их застал?
Бора (мрачно). Нет. Выкрутилась. На этот раз. Но просто капец: с ней невозможно общаться! Говорю: «Почему ты купила этот шампунь, а не тот, что хотел я?» А она: «Этот гораздо лучше». Понимаешь, всегда, чтоб было, как хочет она. И никогда — как хочу я.
Рабочий Вася. Так ты возьми и купи себе, шо нравится.
Бордюков. Я ж не могу купить все: у меня папа не Рокфеллер.
Бора. Понятно. (Ему показалось, что за стеной полость. Но только показалось). Понятно.
Бордюков. Нам в школе учительница говорила: девушка должна тянуться к парню, как цветочек к солнцу. А у нас так не получается.
Рабочий Вася (насмешливо). Значитса, не тянется.
Бордюков (бурчит). Нет.
Рабочий Вася. Так заведи себе другую, посговорчивее.
Бора. А я вообще считаю, что баб должно быть много. Это ж приятно!
Бордюков. Мне с детства говорили, что должно быть по-другому.
Бора. Ерунда! Ты их просто не любишь! Я вот всех своих баб люблю. Скрашиваю их тоскливое одиночество.
Рабочий Вася. А у меня тоже была одна. Люба. А потом ее станком пришибло. Неделю в ринемации пролежала — и того.
Бора. Мои соболезнования. Так а что, других баб не нашлось что ли?
Рабочий Вася. Двсе как-то, Боря, не до того было: график… (Обращаясь к Бора, тихо). Ну что, как думаешь, он подсажунный?
Бора (Рабочему Васе, тихо). Да не. Думаю, просто обсос. Мужичок-мудачок. (Ернически смеется).
Рабочий Вася. Слушай, я вот еще шо хотел спросить: а ты ватэта зачем в Бэтмэна переоделся?
Бора. Жизнь — театр, Василий. Пиздец. Отсюда выход только один.

Действие 4
Затемнение. Тусклый свет.
Вова спит с расцарапанным лицом. Гера и Надя перешептываются.
Гера. Не могу, блять, заснуть: выпить хочется. (Смотрит на Вову). Пять лет под этим долбоебом? Да хрен ему собачий!
Надя (задумчиво). Одного не понимаю: почему нельзя было дождаться результатов голосования и жить, как раньше, только лучше?
Гера. Потому что он, сука, продался своему вонючему кодлу, на хуй!..
Надя. Ну и что?
Гера. А у меня свои обязательства! Ведь все было, блядь, заранее просчитано и договурено!.. И с нормальными людьми, между прочим! А не со всяким… отребьем, блять.
Надя (серьезно, решительно). Если обязательства, значит, надо бороться.
Гера. … бороться! Ты что, бля, не видишь? (Показывает на тело). Как тут бороться? С такой конструкцией!
Надя. Можно отрубить ему голову, и пока она будет отрастать, все устроить.
Гера. Ага. Минус один — плюс два. Сейчас с одним не справляемся, а потом с двоими проблем не оберешься.
Пауза. Надя думает.
Надя. Что ж, тогда сначала попробуем с ним договориться.

Действие 5
Вова-Гера-Надя за кулисами сцены на главной площади города. Секретарь помогает ему подготовиться к выступлению.
Надя (по-деловому). Владимир, значит, договорились. Вам — газета, нам — митинг.
Вова. Ну, договорились. (Гере). Так шо ты щаз, вещать будешь? (Глупо смеется, пытается читать с Герыной бумажки). «Массовые нарушения избира-тельного законода-тельства…» Чего?
Гера. Заткнись, не мешай, я слова повторяю. (Секретарю). Блять, от как можно составлять такие предложения?! «Зафиксированных незамиси-мыми… незави-симыми наблюдателями». Скороговорка, на хуй!
Вова. Та вечно пишет херню какую-то. Потом прочитать невозможно. «Подло-ги и фальсифика-ции…»
Гера (Вове). Я шо, бля, тихо сказал? (Секретарю). Успокой его, на хуй, блять, бо щаз заеду так… (Делает жест по направлению к Вовыному лицу).
Секретарь вежливым жестом просит Вову помолчать, затем выходит на авансцену.
Секретарь (в зал). Здравствуйте. Сейчас у нас будет сцена с митингом. Герман и Надежда уже готовятся к выступлению. И вот здесь у нас планировалась имитирующая массовку приветственная фонограмма. Но у звукотехника что-то там не получается, поэтому понадобится ваша помощь. Ничего сложного: когда я поднимаю рупор, нужно будет кричать «Гера-Гера». Смотрите на меня внимательно. Если все сделаете, как надо, сцена пройдет быстрее, мы продолжим спектакль, вы узнаете, что будет дальше. О’ кей? Все заинтересованы в том, чтобы всё получилось и темпоритм не потерялся. Давайте потренируемся. (Поднимает-опускает рупор, тренирует зал до тех пор, пока зрители не начинают в нужный момент скандировать «Ге-ра, Ге-ра»).
Надя. Надо идти.
Вова-Гера-Надя выходит на авансцену, к щиту с дырками для голов. Гера и Надя выглядывают в дырки.
Надя. Друзья! Мы все являемся свидетелями леденящих душу событий. Герман Разумный стал объектом жестокой травли. Все вы знаете о том ужасном покушении, которое произошло в самый разгар предвыборной кампании. Таким поступкам нет оправдания! Ге-ра — Ге-ра!
Секретарь поднимает рупор, зал скандирует «Гера-Гера!»
Гера. Уважаемые жители Города! Такого беспредела во время выборов не было замечено ни разу за всю историю независимости Города. Массовые нарушения избирательного законодательства, подлоги и фальсификации, запугивание избирателей и подкуп средств массовой информации!
Надя. На нескольких избирательных участках пьяные милиционеры выгоняли наблюдателей!
Гера. … И это лишь неполный список нарушений, зафиксированных независимыми наблюдателями. Владимир Великий пришел к власти незаконным путем. Результаты выборов должны быть пересмотрены. Чтобы выразить свою солидарность, мы согласны выйти на улицы. Справедливость должна восторжествовать! Слава Городу!
Секретарь поднимает рупор, зал скандирует «Гера-Гера!».
Вова. А чо эти дебилы не расходятся?
Голос Геры. Вова, бля! (В сторону). Не, ну сколько это можно, блядь, терпеть?!
Надя. Мы же договорились!

Действие 6
Серебрянко и Буравская в редакции газеты. Серебрянко, откинувшись на спинку кресла, массирует глаза.
Серебрянко. Когда ж это закончится? Когда ж мы, наконец, сдадимся?!
Буравская. На пенсии.
Серебрянко. Меня от этих чиновников уже тошнит… Десять вечера!.. Мама дорогая, мне еще редакторскую колонку надо доделать Худобному… Набормотал мне сегодня что-то… бред сивой кобылы. Потом говорит: «У меня это в голове все так складно. Аня, ты же умница, напиши». Вот и придется писать… песнь о Буревестнике.
Буравская. А о чем там?
Серебрянко. О митинге Геры и Нади.
Буравская. Напиши, что сама думаешь.
Серебрянко. Да я об этом вообще не думаю. Раньше небось стояла бы там, на площади, ленточкой махала. А сейчас выработался здоровый журналистский цинизм и отстраненный взгляд на вещи. Они там кричат на майдане? Пусть кричат. Видимо, им есть, что делить. Один — уголовник, другой, может, поинтеллигентнее, но все равно бандит. (Ворчит). Но не могу ж я так написать: у нас газета от Вовы.
Буравская. Да, это надо учитывать (Улыбается). Кстати, как там твои рассказы?
Серебрянко. Да какие рассказы, Натка! Ты о чем? Я еле до кровати доползаю.
Буравская. Ну да… (Понимающе кивает. Озабоченно). Слушай, а ты в курсе, что Носова пропала?
Серебрянко. Как пропала, куда?
Буравская. Ну вот… так. Нигде ее нет, трубку не берет. Бора тоже не отзывается.
Серебрянко. Блин! (Злится). Она должна была сегодня сдать свою полосу про киоски! Капец. Нет, от сдала — а потом пропадай куда хочешь и на сколько хочешь! Сама ведь напросилась писать! Чем я теперь буду закрывать эту полосу?! Пизде-е-ец!!! (Лихорадочно набирает текст).

Действие 7
Сцена разделена на две части дверью — между кладовкой и комнатой.
Бордюков, Бора и Рабочий Вася в кладовке. То Бора, то Рабочий Вася выглядывают в замочную скважину. Там — комната, в которой спит Вова-Гера-Надя и дежурит Секретарь: читает газету. Рядом с его креслом лежит связанная Носова без сознания.
Бора. По-моему, они о нас забыли. Уж двое суток тут, а киллера все нет.
Рабочий Вася. Поесть бы чего.
Бора. Поссать бы.
Бордюков. А если они потеряли ключи?.. Я вот думаю, меня что, уволят? Но я ж тут по уважительной причине. (Пауза). Директор говорит: «Хорошо тебе: выпил после работы пива — и уже счастлив. А я вот думаю: то ли в космос слетать, то ли город своим именем назвать» … Блин, вообще, если подумать, в моей жизни не было ничего хорошего.
Бора отрывается от замочной скважины, удивленно смотрит на Бордюкова.
Бора. Так уж и ничего?
Бордюков. В этой жизни я полностью разочаровался.
Рабочий Вася (усмехается). Сколько ж тебе лет?
Бордюков (серьезно). Такие выводы от возраста не зависят. Я решил никогда не жениться и не иметь детей.
Бора. Не, ну тоже правильно! По жизни налегке! (Безуспешно пытается снять с петель дверь).
Рабочий Вася (Бора). Кстати, ты говорил, вот эта дамочка на допросе… Шо вы с ней того…
Бора. Ну да.
Рабочий Вася. Шота она у тебя как-то странно в обмороки падает.
Бора. Да?
Рабочий Вася. Она ж у тебя не разведчица, шо умеет в нужный момент терять сознание.
Бора (озабочен). Я и не подумал как-то… (На лбу у Бора появляется озабоченная складка. Со слабой надеждой). Может, это все-таки нервы?
Рабочий Вася (спокойно). Может и нервы.
Бора нервничает. Выглядывает в замочную скважину.
Бора. Так, ну что, пора. Значит, договорились: я стучу в дверь, он подходит, открывает, ты наваливаешься сзади, ты бьешь его по голове. Потом выходим в комнату…
Бордюков и Рабочий Вася занимают боевые позиции.
Находящаяся в комнате Надя открывает глаза.
Надя. Эй!
Бора. Тс-с-с.
Секретарь делает вид, что ничего не слышит. Бордюков, Бора и Рабочий Вася замирают, прислушиваются.
Надя (Секретарю). Ты. Быстро иди сюда.
Секретарь. Это вы мне?
Надя. Там в сейфе стоит пузырек. Принеси.
Секретарь. Но…
Надя. Код 26–12. Быстро.
Секретарь делает жест рукой, в ней появляется пузырек: подает Наде.
Секретарь. Вы это себе, мадам?
Надя. Ну, и чем я это возьму?
Секретарь. Пардон.
Надя. Это — для него. (Кивает в сторону Вовы).
Секретарь. А вы в курсе, что…
Надя. У нас мало времени, давай.
Секретарь. То есть, вы полностью уверенны в том, что это необходимо.
Надя. Только быстро. Как только все сделаешь, вытри пузырек и вложи ему в руку. Чтобы было похоже на самоубийство.
Секретарь достает из кармана перчатки, надевает. Вливает яд Вове в ухо, вытирает пузырек, вкладывает его в руку Вовы, исчезает. Вова мотает головой, просыпается, роняет пузырек. От сотрясений тела просыпается Гера.
Гера. Что такое. Что такое?!
Вова. У меня печет в ухе!
Гера. Да не ори ты, аж голова от тебя болит!
Вова (крутит головой). Что, что это?!
Гера (Наде). Ты мне можешь объяснить, чего этот придурок орет?
Надя (хладнокровно). Не волнуйся: через десять минут с ним будет покончено.
Гера (растерянно). Что? (Догадываясь, в ужасе). Что?! А-а-а-а! Дура! Какая же ты, блять, ДУРА!!! (В отчаянии). Вова, она нас отравила!!!
Надя. Не нас, а его. (Кашляет).
Вова (с облегчением). Я умираю? Я умираю?!
Вова хрипит, схватившись за горло. Надя кашляет и тяжело дышит.
Гера. А-а-а-а!!! Помогите!!!
Вова повисает на шее.
Надя (тяжело дышит). Чего… кричишь?.. (Хрипит, схватившись за горло).
Гера. Дура, ты не учла конструкцию! (Кашляет).
Вова-Гера-Надя падает. Гера хрипит, схватившись за горло. Затихает.
Бора и Рабочий Вася выламывают дверь кладовки. Бордюков идет за ними. Бора пропускает его вперед, бьет по голове. Бордюков падает. Рабочий Вася удивленно оглядывается.
Бора. Чтоб не мешал.
Рабочий Вася. А-а.
Бора и Рабочий Вася обходят труп Вовы-Геры-Нади, берут Носову за веревки: Бора за ноги, Рабочий Вася над грудью.
Носова (стонет, приоткрывает глаза). Бора…
Бора кладет ноги Носовой обратно на пол, склоняется над ней. У него появляется озабоченная складка на лбу.
Бора. А ты что? правда… — беременна?
Носова. Ну да.
Бора. И… что же теперь делать?
Носова (слабым голосом). Все будет хорошо…
Рабочий Вася. Все будет плохо. Если мы щаз отсюда не свалим.
Бора все так же со складкой на лбу берет Носову со своей стороны. Убегают.
Рабочий Вася (на бегу, в зал). Спасатели — вперед!
Скрываются.
Появляется Секретарь, подходит к окну, провожает взглядом беглецов. Осматривает помещение, поправляет ковер, накрывает труп простыней, ставит кресло перед телевизором, включает его.
Голос диктора. Верховный суд Города признал прошедшие выборы не соответствующими реальному волеизъявлению избирателей. Повторное голосование пройдет 26 июня. Поскольку Михаил Серьезный снял свою кандидатуру, в избирательских бюллетнях будут стоять только два имени: Владимира Великого и Германа Разумного.
Голос репортажника. Сторонники Германа Разумного пока не разбирают палаточные городки и собираются держаться до последнего: (Хлопает входная дверь) то есть, до победы своего кандидата. К удовлетворению местных спецслужб (Секретарь поднимается с кресла, делает звук тише, прислушивается) нарушений правопорядка не замечено. Отношения между блюстителями закона и участниками протестов подчеркнуто корректное. Отряды спецподразделений (В комнату заходят Гера и Серебрянко, одетая в деловой костюм) прибыли на место событий без табельного и штатного оружия, лишь с защитной экипировкой, щитами и резиновыми палками.
Гера. Добрый вечер.
Секретарь выключает телевизор.
Секретарь. Здравствуйте, Герман Ильич. Здравствуйте, Анна. (Целует Серебрянко руку. Гере). Вас можно предварительно поздравить?
Гера. Что ж, можно и поздравить. (Практически незаметно чешет в затылке). Давненько я тут не был. (Натыкается на труп Вовы-Геры-Нади, ногой приподнимает прикрывающую его простыню, рассматривает). Давненько я тут не был…
Затемнение.

Действие 8
Звучит Симфония № 40 соль минор Моцарта. Гера, Секретарь и Серебрянко ужинают при свечах.
Гера. Две недели, которые я гостил у вас, Аня, произвели на меня неизгладимое впечатление.
Серебрянко. Ну что вы…
Гера. Вы замечательная, добрая девушка. И я не знаю, повторил ли бы ваш подвиг, найдя у себя говорящую голову. (Смеется).
Серебрянко и Секретарь улыбаются.
Гера. Кстати, а это вы брали у Вовы то злосчастное интервью? Голосок был такой перепуганный. (Смеются). Не то, что сейчас.
Серебрянко. Да, сейчас меня уже мало чем испугаешь. (Улыбается).
Гера. Я не просто так вас пригласил на этот ужин. Мы здесь в таком вот составе… (Обводит рукой присутствующих) … могли бы успешно сотрудничать и в дальнейшем. Газета (Смотрит на Серебрянко) по праву наследования переходит ко мне. Кроме того, я выкупаю контрольный пакет акций всего вашего медиахолдинга… И я предлагаю вам, Анна Львовна, его возглавить — заняв место вашего предшественника, Игоря Кирилловича Худобного. (Гера и Секретарь аплодируют).
Серебрянко. А-а…
Гера. Лучшей кандидатуры мне не найти. (Улыбается).
Серебрянко (мотает головой). Мне сложно что-то сказать…
Гера. Так вы принимаете мое предложение?
Серебрянко. То есть… То есть, теперь я буду подчиняться…
Гера. … непосредственно мне, и никому больше.
Пауза. Серебрянко думает.
Серебрянко (неуверенно). Ну… (Все еще сомневаясь). Хорошо. (Кивает). Я согласна.
Гера. Я искренне, искренне рад! Надеюсь, мы сработаемся. Мало того, я в этом уверен! (Наливает себе и присутствующим). Давно не ужинал в такой прекрасной компании. Да что там, я никогда не ужинал с такими приятными, умными, красивыми молодыми людьми! (Поднимая бокал). За вас. (Выпивают). Да, ребята: у меня теперь есть все: я победитель! (Встает, прохаживается с бутылкой и бокалом по комнате). Мне не нужно все это с кем-то делить, убеждать, просить, договариваться. Я могу просто встать и поехать: в горы, на рыбалку, на корт — куда угодно! (Поднимает бокал в сторону Секретаря и Серебрянко, выпивает).
Еле слышно звучит «Туман яром» в исполнении хора имени Веревки. Гера грустнеет.
Гера. И все же, знаете, мне чего-то не хватает… (Подходит к стене с шашками Вовы. Наливает себе). Как будто меня только половина. (Выпивает). Я всю жизнь прожил с моим братом. У меня ведь больше никого нет. (Ставит бутылку и бокал на подоконник. Задумчиво). Всегда мы были вместе. Ссорились. Мирились. Ведь он неплохой был парень, просто попал… в компанию… И мне его будет всегда не хватать. (Отворачивается, берет со стены саблю, рассматривает).
Серебрянко и Секретарь сочувственно смотрят на Геру.
Гера (поворачиваясь к Серебрянко и Секретарю, обычным тоном). Хорошо, что для этой проблемы существует простое решение. (Машет саблей, подражая Вове). Рассчитанное по формуле. «Минус один — плюс два».
Резким движением Гера отрезает себе голову. Голова катится за кресло.
Серебрянко кричит, закрывает лицо руками. Секретарь вскакивает со своего места.
Секретарь. Аня. Аня, спокойно.
Серебрянко. Это…
Секретарь. Вставай.
Серебрянко. Да что же это?!
У Серебрянко истерика.
Секретарь (поднимает Серебрянко за руку). Идем. Быстро. (Уводит Серебрянко из комнаты).
Пауза. Звучит «Туман яром» в исполнении хора имени Веревки.
Обізвався козаченько з гаю,
Обізвався козаченько з гаю…
Из кладовки на четвереньках выползает Бордюков, направляется к выходу,
«Ой я тоє відерце дістану,
Ой я тоє відерце дістану,
Я з тобою на рушничок стану,
Я з тобою на рушничок стану.
Бордюков приближается к Гере, пустыми глазами смотрит на тело.
Голова Геры. А ты не смотри, не смотри.
Бордюков замирает.
Голова Геры. Голову подними, поставь на стол. Остальное положи на кровать, рану перевяжи. Что неясно?
Затемнение. Занавес. Звучит «Туман яром», переходящий в звук бензопилы. Резко прерывается.

Действие 9
На сцену выбегает Рабочий Вася.
Рабочий Вася (зрителям). Постойте! Постойте, не уходите. Еще минуту. (Пауза). Я тут хотел сказать… вы не обижайтесь, шо у нас отак… спасти мир… ничо не получилось… И с Герой как-то по-дурацки… (Махает рукой. Мнется). Как грится, ай эм Бэтман, ай эм сорри. (Неуклюже кланяется, уходит).
Звучит украинская народная песня «Туман яром» в исполнении хора имени Веревки.

Пьеса написана по мотивам реальных событий. Все имена изменены.

Киев, 12 апреля 2012