Фантасмагории чешского театра03 октября 2011

Текст Марыси Никитюк

Фото Цитобор Бачраты

Постановка: «Вайсенштайн»

Чешский Театр Комедии Праги

Режиссер: Давид Яраб

Автор: Иоганнес Урцидиль

Показан на фестивале «Театральная Нитра» 24 сентября 2011 года

Пражская литературная школа наиболее известна в мире мрачной мистикой Франца Кафки, а также магической готикой Густафа Майринка. Одним из представителей этой условной группы был и чешский немец Иоганнес Урцидиль, менее известный русскоязычному читателю. Широкая популярность к Урцидилю как к поэту и новеллисту, автору коротких рассказов пришла в 1950-м году.

Чехи, хорошо прочувствовав природу своего литературного наследия, а также мистический дух Праги, воплощают его в театре, основные черты которого: интеллектуальность, фантасмагория, примат темного сюрреалистического начала.

«Вайсенштайн» — это рассказ о неудачнике, о маленьком человеке, который оправдывает свою нерешительность и страх ничтожностью других. Представление Театра Комедии Праги «Вайсенштайн», созданное в кафкианском духе, ярко демонстрирует современную чешскую театральную школу. Это соединение минималистического звукового ряда с роскошной игрой актеров и оптическими иллюзиями декораций, фактура которых оформляла появление героев из ниоткуда и поддерживала их исчезновение — в никуда.

В начале постановки тон задает мелкое царапание ногтем по ткани. Узор обоев на стене мелкий-мелкий, свет мрачный, с боку стоит пианино, а подле него — женщина в черной вуали поет прекрасным вокалом, а потом вдруг нашептывает тихим сумасшедшим голоском. Три актера, играющие сознание Карла Вайсенштайна, одеты в одинаковые серые костюмы, и у них огромные лысеющие головы. Кроме них в истории принимают участие две испуганные и странные женщины — проститутка, которая повесится на галстуке, и девушка из добропорядочной семьи в белом платье, осторожно блуждающая по сцене. Во всем — атмосфера страха и надзора, крупно обрисовывающая внутреннюю несостоятельность героя.

Вайсенштайны разговаривают о женщинах, о своей жизни, сами с собой спорят. У них не получается выбрать между любовницей-проституткой и девушкой из добропорядочной семьи, хотя правда и вопрос-то не стоит четко, а есть ли выбор? Поэтому сначала проститутка вешается на его галстуке, подаренном другой. А затем и «соперница», которую он вел на аборт, бросается под машину. А Вайсенштайн бежит от всего на поезде — в «свое никуда». Безысходность, замкнутость жизни, помещенная в колбу пражского алхимика, обрывается тем, что третья женщина в спектакле, певица, выходит из своего угла и укладывается мертвой к уже лежащим двум.

Смерть здесь тихая, безмолвная, безропотная. Смерть, жизнь, безумие — все меркнет в маленьком мире. Маленькая смерть маленьких людей. Были люди? А люди ли? Были или нет?


Другие статьи из этого раздела
  • Херсон и Театр

    Театр как искусство идеологическое, публичное, затратное и респектабельное в основном развивается там, где есть достаточная концентрация людей, денег, промышленности, мыслей, идей, и, вероятно, интеллектуальных снобов, то есть ─ в городах. В особых случаях понимания театра как Пути театральные труппы и их идеологи (Ежи Гротовский, Питер Брук, Шанти) уходят из городов в поисках едва уловимых вибраций вселенной, устремляются в пустыни, туда, где в тишине отчетливее слышен голос Бога.
  • Західний ГогольFest 2009: грація, пластика, магія

    В цьогорічній театральній програмі ГогольFestу нас чекають несподіванки. Доведеться відмовитись від традиційного уявлення про театр і зануритись у вир експериментів, філософії, пластики, хореографії — магії, яка, сподіваємося, подарує українському глядачу справжню естетичну насолоду.
  • «Сыроеды»

    Часто смотришь спектакль и вдруг понимаешь, что это никому не нужно. То есть, безусловно, одним необходимо работать, а другим — развлекаться, но не более того. На профессиональной сцене однотонные спектакли отстреливают от зубов профессиональные однотонные актеры. Смотреть же на студенческие работы зачастую страшно — всеми силами стараешься простить инфантилизм. Нет на свете совершенства. Однако, еще не протоптав глубокую тропинку к секрету собственного вдохновения, учащиеся актеры заряжены необузданной энергией, они еще не играли сотый спектакль, и оступаются на сцене, наивно краснея, непосредственно выдавая свое волнение.
  • Понавісять медалі, кричатимуть: «Слава!»

    В «Зототих воротах» відбулася гучна прем’єра про війну, яка ніколи не закінчується
  • Истина в пиве, радость — в кабаке

    Смешной и остроумный балет In pivo veritas, свою последнюю премьеру, Киев модерн-балет показал под занавес сезона 25-го мая, оставив многих, не попавших на спектакль, в интриге аж до осени. «Истина в пиве» — под таким забавным перифразом остроумного изречения древнеримского историка Плиния Старшего: «истина в вине», Раду Поклитару создал разудалое интеллектуальное зрелище на мотивы ирландского фолька и музыки эпохи Ренессанса

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?