«Мать». Премьера по Станиславу виткевичу15 апреля 2014

 

Текст: Анастасия Головненко

Фото: Елена Кириченко-Поволоцкая, Анастасия Головненко

 

Режиссер: Инна Ермак

Автор: Станислав виткевич (Польша)

Хореограф: Дмитрий Лукьяненко

Перевод: Мисько Барбара

 

Все-таки кажется странным, когда молодые режиссеры выбирают драматургию, с которой их разделяет лет сто, а то и больше. Есть такое «правило человекокиллометра»: именно оно часто определяет пропасть между режиссером и драматургом. Текст Станислава виткевича, польского писателя начала прошлого века показался простым для воспроизведения в театре молодому режиссеру Инне Ермак. Драма «Мать» действительно на первый взгляд кажется бытовой и до абсурда предсказуемой. Но, неспроста драматурга считают праотцом театра абсурда. Станислав виткевич прожил жизнь, достойную известности Курта Кобейна: он действительно экспериментировал с наркотиками, и покончил жизнь самоубийством. Хара́ ктерно изменили его творчество в первую очередь война, и детство, которое ввиду профессий своих родителей Станислав провел в компании художников, писателей и артистов.

«Мать» — текст о сильно пьющей женщине, которая, прежде всего, любит своего сына. Посредством вязания джемперов и других вещей ей удается оплачивать его учебу, проживание и кое-как содержать прислугу. Баронесса живет с пониманием того, что ее сын — трус и это ее ошибка, что она стремительно теряет зрение и вязать ей категорически запрещено, что Леон — вампир, который высасывает из нее последние соки, и что если выпить водки круги перед глазами исчезнут. В драме фигурируют долговые чеки с крупными суммами, прогрессивные идеи, проституция, военный шпионаж, кокаин и шизофрения. К слову сказать, эссе об этико-эстетических поисках Станислава виткевича вошло в книгу Феликса Гваттари «Картографии шизоанализа» (1989).

Интересно отметить сценографию спектакля — в течение первого действия зрителя возмущают неприкрытые «белые пятна» в сценическом пространстве. Действительно, дизайн мебели и аксессуаров выглядит нелепо, кроме того, не целостно по стилистическим и цветовым гаммам. Впрочем, после первого же поворота событий режиссура оборачивает сценографию в единое целое и обрамляет ее в кружевные акценты: скатерть, занавески и воротнички искусно окантовывают декорации и персонажей, настраивая на некий интимно-бытовой, домашний лад. Отдельное внимание хочется обратить на центральные элемент композиции — шкаф-буфет, выполненный в стиле Прованс — некий портал между вчера и сегодня в спектакле. Рядом с ним, а порой и непосредственно в нем в драме происходят все основные поворотные моменты, меняющие восприятие сюжета.

В мягкой, но понятной сценографии зрителю о многом приходится догадываться самостоятельно. В организаторской группе спектакля не указано присутствие дизайнера по свету, поэтому нам остается предположить, что именно благодаря отсутствию профессионального «светлячка» многие из декораций казались плоскими, как и действие в целом. Зритель не видит огромного дома, в который переезжает семья, не видит он и старой квартиры, в которой она жила до этого. В спектакле совершенно не просматриваются мизансцены, потому как свет «работает» всего в нескольких эпизодах. Справедливости ради стоит заметить, что техническое оснащение сцены в центре Пасика оставляет желать лучшего, поэтому стоит сделать скидку еще и на это.

Основным двигателем динамики спектакля смело можно назвать хореографию и музыкальные перебивки. Отточенные хореографические рапорты создают объемность и настроение водевиля: несложные пластические фигуры, понятные изображения достаточно успешно нагнетают общее настроение спектакля и являются одной из его главных составляющих. В целом, постановка достаточно музыкальна и пластична: она имеет свой единственный ритм и выполнена в хорошей стилистике. Непонятным остается выбор разве что некоторых из массива саундтреков к спектаклю, при том, что основной — действительно передает настроение спектакля.

Наиболее удачно в пьесе читаются образы сына Баронессы, Леона (Богдан Буйлук) и его возлюбленной Софии (Алина Головлева), а также самый удачный образ — служанки Дороты (Дарья Орехова). Заметно, что в постановке актеры относятся к персонажам несколько поверхностно. Многие сцены у исполнительницы главной роли (Анна Абраменок) получились неплохо срежиссированными, свежими и насыщенными, хотя в целом образ остался недоработанным и грубоватым.

Спектакль «Мать» — усредненная попытка изображения театра абсурда, адаптация Инны Ермак выглядит достаточно замшелой и неестественной, но она, безусловно, может обратить свои недостатки в сильные стороны. Например, сократив хоронометраж камерного спектакля с практически трех часов вдвое. Путем извлечения из сценария чуть ли не третьей части сцен, можно превратить постановку «Мать» в легкомысленных водевиль, спектакль с незамысловатым сюжетом и сложными психологическими персонажами. Таким образом, сверхзадача режиссера будет состоять в максимально проникновенной читке каждого персонажа и каждой поворотной точки, максимально оперативном развитии сюжета и предельно экспрессивном окрасе всей драмы.

Пьеса Станислава виткевича сложна своей простотой: в «жирном» сюжете и прямолинейных образах читается сразу несколько подтекстов. Во-первых, текст остро социален: отношения матери и сына, вырождение некогда знаменитого рода Баронессы Венгожнвской фон Оброкк (с двумя «кк»), падение героев и их отношения друг к другу — основа сюжета. Во вторых, текст, конечно же, о «гениальных идеях»: современное общество, культура и искусство деградирует и срочно нужны меры по просвещению общей массы человечество. Кроме того, пьеса, безусловно, о выживании и человечности: методом нагнетания человеческой эмоции до состоянии сюра, представители так званого «театра абсурда» стараются говорить о совершенно понятных и прописных истинах.

Нестранно, что молодые режиссеры все чаще обращаются к виткевичу, Мрожеку, Беккету: с одной стороны сегодня развивается не менее мощное направление как постдраматический театр, который зритель часто воспринимает подобно театру абсурда. В то время, как сюр 100-летней давности, проверен временем и давно полюбился зрителю.

При повторном прочтении режиссером своей постановки актуальная пьеса сможет быть совершенно по-новому прочитана современным зрителем и вполне может стать успешным примером преодоления посредством профессионализма пропасти между драматургом и режиссером.


Другие статьи из этого раздела
  • PORTO FRANKO: рынок технологий театральности

    Бортовые заметки о хедлайнерах театральной программы фестиваля
  • Как такое может быть?

    Спектакль «Моя дорогая Памела» не обещал ничего хорошего. Автор Джон Патрик — американский сценарист и драматург с натяжкой. Его пьесы отличает щуплое чувство юмора, отчаянная неправдоподобность и американская прямолинейность. В его фильмах снимался Рейган, а вот его пьесы имели успех исключительно в неискушенной провинции
  • Шекспір vs Богомазов

    На горішньому поверсі офісного будинку, в клаустрофобному приміщенні в кінці вулиці Гончара є театр. Якщо добре розійтися фантазією, то замість театру Вільна сцена можна уявити собі булгаківську квартиру № 50 — де в буквальному сенсі вміщаються цілі світи: абсурдиста Іонеско, авангардиста Кольтеса, сучасного німецького драматурга Шімільппфенніга. Зрештою у безрозмірну кімнатку вліз і Шекспір, щоправда перформансований, переведений в режим оперних практик і сучасного актуального танцю.
  • Про що говорять і про що мовчать вагіни

    «Монологи вагіни» Джуліано ді Капуа в концерт-холі «Фрідом» виявилися вишуканою пікантною виставою — в міру комічною, в міру повчальною і в міру сумною. Абсолютно в міру спонукали вони замислитися глядачів над тим, що жінку було би непогано принаймні намагатися розуміти (це не архіскладно), і що насильство над жінками з боку чоловіків калічить не одну конкретну людину, а цілі світи
  • Пасторальний портрет театру Вєршалін

    Театр Вєршаліна розташований у старовинній будівлі початку століття. Звичайні кімнати сільського будинку культури перероблені на гримерки, щоб дістатися до сцени, потрібно пройти через низку дверей, аж поки опинишся в найбільшому приміщенні, де проходить вистава, що по-своєму колоритно. Більшість вистав П. Томашука занурені в сільську дійсність — суспільство гріха, архаїчності, яке при цьому сповнене містицизмом та святістю

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?