Ирландская Пермь. «Театр У моста»30 марта 2009

Жанр: театральная нарезка

Пермский «Театр У моста»

Режиссер Сергей Федотов

Спектакли по пьесам британского драматурга Мартина МакДонаха

Инфернальная и лирическая Ирландия

Сергей Федотов первым начал ставить в России МакДонаха,

Ввел моду и среди столичных театров на этого всемирно известного драматурга

Спектакли: «Череп из Коннемары», «Красавица из Линнэна», «Сиротливый запад»

«Калека с Инишмана» — премьера 29 января 2009 года

«Череп из Коннемары»

«Если первый спектакль („Красавица из Линэна“), несмотря на неуют коллизии противостояния матери и дочери, был оформлен в законченный интерьер квартиры, то теперь квартира оказывается разорванной, разомкнутой и занимает левый угол сцены, всю правую сторону занимает кладбище — кресты, оградки, кусты в тумане.

Примерно по такому же принципу построен и «Улисс», микроскоп (или телескоп) которого постоянно подкручивают так, что становятся различимыми всё более мелкие детали. С каждой частью всё более и более мелкие, пока Джойс не добирается до психологических атомов и архетипов, из которых составлен финальный монолог Молли.

Но, если «Улисс» заканчивается символическим утверждением мира и миру, то Макдонах ставит в «Черепе из Коннемары» этому миру ноль.

«Череп из Коннемары» «Череп из Коннемары»

Его пьесы не назовешь густонаселенными, «снимает» он без склеек, длинными кусками — сцена от начала и до конца развивается без какого бы то ни было монтажа, в режиме реального времени.

Персонажи оказываются словно бы под лупой, причинно-следственные связи прослеживаются во всех полутонах и оттенках, куда драматург вплетает узнаваемые лейтмотивы. Весь этот нарастающий, словно бы под горку, абсурд режиссер Федотов разыгрывает с тонкостью и пристрастием русского психологического театра.

Знаю, как Сергей Федотов работает. Дотошный до правдоподобных деталей, он вытаскивает символическое звучание из обыденных явлений как бы поверх их обыденного существования. Важно запустить механизм повышенного символического ожидания, в вираже которого любые реплики обретают объем и многозвучность.

Черный юмор Макдонаха он решает подробной проработкой характеров, заостряя и акцентируя ирландский гротеск в стиле каких-нибудь шукшинских «Чудиков» или распутинского «Прощания с Матерой». Разумеется, это не Россия, как и не Ирландия, но некоторая вненаходимость, позволяющая на основе конкретной ситуации сделать широкоформатные обобщения вообще. Дотошно воспроизведенный шарж оборачивается развернутым memento mori, в котором нет слез, один только смех, бессмысленный и беспощадный. Ибо над кем смеетесь? Над собой смеетесь, рассматривая чудаковатых парней, раскапывающих могилы, собирающих кости покойников и разбивающих их потом в тазу.

«Череп из Коннемары» «Череп из Коннемары»

Дмитрий Бавильский. Не взрывом, но всхлипом… // Частный корреспондент.

«… Воссоздавая на сцене мир МакДонаха, пермские первооткрыватели начали движение в правильном направлении… При абсолютной, казалось бы, погруженности действия в быт, очень реалистичный, сверхподробный (на сцене все работает: включается, зажигается, течет, звучит, и кстати, столь же подробны ремарки самого М. МД.), не оставляет ощущение ирреальности происходящего. Режиссер сдвиг пластов реальности у МакДонаха, несомненно, чувствует. Так, в „Черепе из Коннемары“ пространство комнаты героя разомкнуто в кладбище, где в одной из четырех сцен происходит действие, но в остальных трех это никак не „играет“. Зато „работают“ пыльный желтый свет и преимущественно средний план. Здесь все время идет дождь — начинается в первой пьесе („Дождик? Само собой“), продолжает лить во второй — „Дожди, дожди, дожди, дожди, дожди — и больше ничего“, и в тусклом свете фигуры иногда расплываются, становятся неотчетливыми. Очень точно и сильно, как это ни парадоксально, „работают“ на атмосферу спектаклей так скрупулезно воспроизведенные на сцене подробности быта — на этом фоне очевиднее несомненный сдвиг в сознании и психике всех персонажей».

Елена Миненко. МакДонах в России: дубль первый // Петербургский театральный журнал. — 2005. — № 42.

«Сиротливый Запад»

… Конечно, пермский спектакль очень режиссерский. «У Моста» — вообще театр режиссерский, я не верю, что актеры могут сами все это придумать и сыграть. Безусловно, в первую очередь это работа талантливого режиссера, но этот постановщик уважает в актерах не марионеток. Он уважает в них людей, он разговаривает с ними по-людски, и они в его спектакле говорят по-человечески.

В спектакле превосходно все! Но сцена, когда братья начинают друг другу прощать прошлые прегрешения и с каждым следующим витком прощения, отношения все более и более напрягаются, да так, что в какой-то момент становится ясно, что они сейчас «допрощаются» до выстрела и возможного смертоубийства, разыграна виртуозно (по ней можно учить студентов, как играть перемены и переходы психологических состояний). И когда желание братьев повиниться, покаяться перерастает в схватку самцов, непримиримое соперничество двух очень сильных по-своему людей, становится по-настоящему страшно.

«Сиротливый Запад» «Сиротливый Запад»

В спектакле нет никакого проявления сексуальных проблем, нет ни одного грамма пошлости, но атмосфера, которая возникает в замкнутом пространстве между двумя мужчинами, не знающими женщин, подмечена и сыграна абсолютно точно. Это ужасное напряжение висит в воздухе, хотя об этом нигде не проговаривается, но оно буквально осязается кожей. Как это делают актеры, уму непостижимо! Я считаю, что это — настоящий ансамбль, настоящий театр. То, что называют настоящим театром Станиславского.

Мои друзья из-за границы просят: «Покажи нам русский психологический театр!» Но весь ужас ситуации в том, что во всей Москве я могу показать им только театр Фоменко и театр Женовача. И, по сути дела, мне больше некуда их позвать. Вот если кто-либо из них поедет в Пермь, я знаю, где могу показать им настоящий русский психологический театр. Ведь новаторство сегодня — это следование Великим русским традициям. Но таких людей, которые им следуют, сегодня остались буквально единицы.

Марина Тимашева / «Золотая Маска», 2008.

«Калека с Инишмана»

Как показывают эксперименты разных российских театров, «сыграть в жизнь» какого-нибудь другого народа — это одна из самых сложных задач, почти невыполнимая. В такой ситуации, любовь театра «У моста» к «очень» ирландскому драматургу Мартину МакДонаху уникальна, а определение жанра нового спектакля «Калека с Инишман» — ирландская комедия — отважный шаг, ведь тем самым режиссер и актеры признаются в том, что «дошли до самой сути» в своем исследовании ирландской культуры…

«Калека из Иншмора» «Калека из Иншмора»

Кроме безусловной «ирландскости» нового спектакля Сергея Федотова, восхищения заслуживает точность попадания в стилистику МакДонаха. То, что это происходит в театре «У Моста» уже в четвертый раз, действительно, доказывает уникальное умение режиссера разгадывать и ставить художественный мир своих любимых авторов…

Режиссером и актерами найдена главная составляющая пьесы и ирландского мифа в целом — переживание страшной утраты своего мира и культуры…

«Калека из Иншмора» «Калека из Иншмора»

Каков бы ни был финал — история Сергея Федотова легкая, светлая, смешная, искренняя и очень макдонаховская, ведь, по словам самого драматурга, все его персонажи «сказочно милые» и родом из ТОЙ вечно доброй Ирландии… Но самое замечательное в том, почему Сергей Федотов и его актеры так совпадают с миром МакДонаха. Теперь уже кажется, что они тоже из ТОГО вечно настоящего, сейчас уже почти утраченного, театра, в котором все по-детски и искренне увлекаются своей игрой, своим открытием текста и автора.

«Калека из Иншмора» «Калека из Иншмора»

Елена Ковалева. «О чудесах конгениальности: Мартин МакДонах и Сергей Федотов.


Другие статьи из этого раздела
  • «Буря», которой лучше бы не произойти

    Появление на сцене театра им. И.Франко Шекспировской «Бури» — яркий, но в целом бесполезный подвиг. Эта сложная пьеса с большим количеством героев, в отличие от популярно театральных произведений Шекспира, ставилась редко и требовала своего режиссерского прочтения. Сергей Маслобойщиков как режиссер-постановщик, похоже, своего замысла не имел. Претензия поставить одно из самых сложных и редко играемых произведений Шекспира силами коллектива национальной сцены не оправдала себя. Несмотря на бесспорно красивую сценографию, созданную С.Маслобойщиковым, хорошие костюмы и визуально-художественный ряд, спектакль получился аморфным, затянутым, запутанным и скучным
  • Світлий театр. Київ-Львів

    Львівський театр ім. Леся Курбаса традиційно приїхав святкувати до Києва свій ювілей, 20-ліття. Це унікальний театр-пошук, театр як сакралізована територія, що стоїть на перетині систем Анатолія Васильєва та Єжи Гротовського, ігрового театру, імпровізації, та ритуалу. Історія театру, відбір матеріалу для постановок, актори, атмосфера — все говорить за те, що театр імені Леся Курбаса — світлий і здоровий організм.
  • Цнотливий апельсин

    В Українському культурному просторі надміру перебродивший роман Берджеса «Механічний апельсин» отримав своє сценічне вираження в постановці молодого режисера Максима Голенка на сцені Свободного театру. Першоваріант цієї постановки був показаний ще в НАУКМА, в більш адекватній для нього камерній обстановці. Тепер же спектакль є репертуарним у Свободному театрі, і побачити його можна двічі на місяць на Межигірській, 2
  • «Соль» на «Морях»

    Море, по словам Криса Торча, арт-директора проекта «Чорное/Северное Моря», — это символ и линия раздела, с одной стороны, и мост и символ единения — с другой. Политика и экономика уже продемонстрировали свою несостоятельность в попытке объединить Европу, возможно, это удастся искусству. В двухгодичное путешествие художественный караван «Морей» отправился с Одессы, набрав с собой драгоценные плоды творцов, поплыл по морским странам, бросая якорь в портовых городах. Тяготея к метажанрам и копродукции разных видов искусств, проект демонстрирует современные тенденции Европейского искусства.
  • Belarus Open: проектные успехи, кукольные легенды и украинская тема

    На Минском форуме TEART показали шоукейс белорусского театра

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?