Бойкая торговля лицами05 июня 2013

Текст Жени Олейник

Фото Жени Перуцкой


На «Вільній сцені» Киевского театра драмы и комедии на Левом берегу состоялась премьера спектакля «Урод» по пьесе современного немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга в постановке молодого режиссера Валентины Сотниченко.

«Урод» — сатирическая пьеса об утрате идентичности. На украинской сцене она появляется не впервые — пару лет назад ее уже ставил «Дах». Тем не менее, учитывая текущие трансформации в социуме, актуальность «Урода» со временем, кажется, только возрастает.

Мариус фон Майенбург — знатный «проктолог» человеческих душ. В центре его пьес — отчаявшиеся, разбитые, порядочно изъеденные неврозами люди. «Урода» критики сравнивают с «Носорогом» Эжена Ионеско, но если последний говорит, прежде всего, о человеческой серости, то пьеса фон Майенбурга скорее о том, как в современном обществе, где идет постоянная борьба за свет софитов, понятие личности вытесняется в принципе.

Летте (Владислав Писаренко), главный герой пьесы «Урод» — талантливый инженер, он изобрел чудо-штекер, призванный стократно улучшить жизнь человечества, и о своей разработке готов говорить вечно. Но вещать о штекере на конференцию отправляют не его, а смазливого ассистента (виталий Ажнов). Летте в недоумении, и шеф (Александр Соколов) снисходительно объясняет: да вы же, батенька, урод. Всех клиентов распугаете.

Недоумевая еще больше, Летте возвращается домой и рассказывает все жене (Вероника Литкевич). Выясняется, что и жена вот уже столько лет смотрит ему исключительно в левый глаз, потому что от вида его лица целиком ее передергивает от отвращения. Отчаявшись, герой решается на операцию. Хирург, закатав рукава, кромсает Летте злополучное лицо, а когда бинты снимают, оказывается, что на месте урода образовался неземной красавец.

С этого момента жизнь налаживается, деньги — рекой, женщин — очередь (и жена, к слову, в этой очереди далеко не первая), и все идет неплохо до тех пор, пора предприимчивый хирург не начинает штамповать лицо Летте всем желающим.

Практически весь спектакль выстроен на диалогах. Его особенность в том, что в нем задействованы четыре актера, и у всех — кроме Летте — по две роли. Благодаря этому, а также тому, что декораций как таковых нет, сцены как будто выныривают одна из другой.

В целом постановку можно было бы назвать удачной, если бы не ощущение краткого пересказа. Пьеса «Урод» — об идентичности и праве на нее, о том, что в современном мире красота — синоним богатства и влиятельности, а прекрасные лица оказываются на поверку копиями копий. «Я люблю себя», — произносит Летте (Летте ли?), но никто из героев пьесы на самом деле не любит себя, съедаемы параноидальным страхом старости или одиночества, они готовы править, резать и латать себя вечно, лишь бы не оказаться в аутсайдерах. Однако донести эту идею в полном объеме режиссеру не удалось.

Пьеса фон Майенбурга — о саморазрушении и психозе. Именно этого и не хватало в постановке. Актеры неплохо справились со своим «раздвоением личности» — как это ни парадоксально, все, кроме Летте. Его задача была посложнее, чем жонглирование персонажами — ему предстояло сыграть человека, который обретает новую оболочку и утрачивает суть, а если точнее — продает сам себя за бесценок. В постановке же Летте переживает резкий взлет самомнения, но не более того.

В конце концов, то, что по задумке должно было оставить зрителя в состоянии дискомфорта с самим собой, дарует ему своеобразную индульгенцию от внутренних переживаний. «Раз мы красивы и богаты, так почему бы нам всем не отправится в постель?» — вопрошает главная героиня, как бы намекая, что произошедшие с героем перемены необратимы, и драма именно в этом. Однако спектакль получился куда ближе к комедии, чем к трагедии, а поэтому и правда, думает зритель, к черту идентичность. Почему бы и нет.


Другие статьи из этого раздела
  • Бессмертный Старицкий

    Молодой режиссер Вячеслав Стасенко, сделав выбор в пользу нестареющей украинской классики, одним махом убил в себе интеллектуала, зачеркнул эстета и зачал стратега. Едва ли найдется на украинских театральных просторах комедия более любимая зрителями и менее растиражированная режиссерами, нежели произведение «За двумя зайцами» Н. Старицкого
  • Время маленьких людей. Без хребта

    Влад Троицкий создал прообраз веб-спектакля по пьесе немецкого драматурга Ингрид Лаузунд. Привычного театрального действия в постановке почти нет, актеры сидят на своих рабочих местах, лицо и руки — это их единственные выразительные средства. Пять человек, общаясь друг с другом с помощью камер, изображают современный офис. Здесь каждый сидит в Гугл-токе, межличностное общение прервано, а коммуникация через машины искривлена ложью, двусмысленностью и паранойей. Готовясь войти в дверь к шефу, сотрудники репетируют движения, чтобы лучше выглядеть. А выходят от него просто без лица — вместо него — кусок теста, или с ножом в спине, или с собственной головой под мышкой
  • Ще один день Івана Денисовича

    Жанр: его-рецензія: Ця вистава втретє відвідує Київ, дехто її стільки ж і дивився, і це, я певна, не межа. Пробираючись за жовтою курткою Андрія Жолдака по темному Арсеналу, я думала, який ефект справлятиме гавкіт собак у цих величних стінах, чи сіпатимуться зі страху грубі нервюри, спускаючи тремкіт в колони? Минулого разу я йшла на «Денисовича» по відремонтованим коридорам Жовтневого палацу в супроводі вівчарок, спостерігала стратегічно наставлених режисером юродивих, слухала про мандавошок, але все наче не про мене було, в голові відстукувало — це ТУТ, ТУТ водили на допити КГБ політв’язнів.
  • Тургенев по Фрейду

    По традиции, название пьесы в Театре на левом берегу Днепра изменили. Был  «Месяц в деревне» господина Тургенева, а вышло… «Высшее благо на свете» господина Билоуса. В  «Месяце» была типичная тургеневская элегия, граничащая с наивной сладковатой сентиментальностью, а в  «Высшем благе» получилось море зловещей любви. Здесь все любят друг друга и все — не взаимно, а посему — воспламеняются, бьются в конвульсиях, сходят с ума, погибая от страсти.

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?