Кто здесь маньяк?20 февраля 2010

Текст Марыси Никитюк

Фото Театра им. Леси Украинки


снова Дора — девочка с отклонениями

снова совокупляется

но теперь — в Русской Драме

О спорном и неприятном спектакле «Сексуальные неврозы наших родителей» в Театре им. Леси Украинки

Должен ли нам спектакль понравиться? Конечно, если это будет приятный, смешной или трагический спектакль, очень красивый, предположим, то мы пойдем на него с большей вероятностью. Но ведь приятный и милый спектакль — это далеко не всегда Хороший Театр. А неприятный спектакль может им быть? Думаю, может. Мы все слышали о постановках, которые обижали вкус зрителя (например, творчество Альфреда Жари или Сары Кейн). Есть направление в театрально-живописном искусстве — акционизм, — цель которого выбить человека из его привычных размышлений, обидеть, разозлить — и вызвать его реакцию. Убаюканный зритель благодарен, сыт, обласкан, доволен и не склонен размышлять. Обиженный зритель, рыча, выбегает из зала, он растерян, оскорблен и зол, но он задет — он будет над этим думать.

В пьесе немецкоязычного автора Лукаса Берфуса «Сексуальные неврозы наших родителей» остро поставлен вопрос двойной морали общества. Это и странный, и магнетический текст о девочке Доре, болезнь которой подавляли таблетками, а потом прекратили и удивились тому, как быстро она схватывает на лету пороки современного мира. Этот сюжет воплотили два киевских театра: экспериментальный «ДАХ» и Русская драма с ее академической школой. Если учитывать, что в Киеве современную драматургию не жалуют в принципе, то это явление, прямо скажем, не из рядовых. Правда, в «ДАХе»«Неврозы» больше не идут (из-за проблем с авторским правом), а в Лесе Украинке поставила этот текст совсем недавно Алла Рыбикова — переводчик и российский театральный деятель, — которая с 2000-ых тесно сотрудничает с Русской драмой по линии немецкого театра.

Алла Рыбикова Алла Рыбикова

Одна из центральных идей Аллы Рыбиковой — обвинение общества в том, что, в отличие от Доры, оно нездорово. Используя пресловутое актерское проживание русскодрамовцев, Рыбикова показывает нам внешний мир Доры в реалистической манере — родители, шеф, психолог, изысканный господин, который ее насилует, — все подлинно. В «ДАХе» постановка носила символический и метафорический характер: актеры бездействовали, сидя в своих стеклянных боксах, и говоря из глубин своего закрытого мира, они абстрагировали своих персонажей до уровня героев-смыслов и героев-идей. Здесь и пошлые монологи психолога, и просьбы изысканного господина не мыться, и заигрывания Доры с отцом, — все приобрело метафизический и отстраненный смысл. В Русской драме эту жесткую и жестокую историю сыграли реалистически, и, надо сказать, в отличие от Влада Троицкого, Алла Рыбикова не специалист по красивым картинкам.

Мать Доры Лариса Кадочникова и отец — Александр Бондаренко Мать Доры Лариса Кадочникова и отец — Александр Бондаренко

Дора в исполнении Елены Тополь — огромные чистые голубые глаза, инфантильность внешности и жеста — на контрасте с тем, что она делает (спит с каждым встречным), выглядит просто чудовищем. В такой Доре, на первый взгляд, нет никакого конфликта: все люди, как люди, а Дора — сексуальный маньяк, ее наивную чистоту (исходим из замысла пьесы) затмевает миазматическая грязь ее инстинктов. Но, если изучить персонажа детальнее, то окажется, конфликт состоит совсем не в том. Дора не понимает, почему ей совокупляться со всеми подряд нельзя, а остальным — можно… и остальных это возмущает, что закономерно. Зрителя, правда, это тоже возмущает, честно говоря, это кого угодно бы возмутило. Но соль этого замысла такова, что это возмущение помогает обнажить лживость и двуличие общества. Матери нравится смеяться с дочкой и надевать на нее короткие юбочки, но не нравится, когда она беременеет, ей приятен смех Доры, но неприятен ее запах, в итоге любящие мать и отец отдают дочь на стерилизацию. Дора устраивает всех как послушный тамагочи, но не как живой организм с собственными желаниями. Таблетки — это метафора подавления личности. А Дора выступает человеком не бунтующим, а человеком непонимающим (ведь бунт в глобализированном и усредненном мире потребления невозможен, он превращается в параноидальный невроз, в больное бухтение в виде претензий к миропорядку… попросту — в непонимание). Дора-то и больна у Лукаса Берфуса потому, что не понимает этот мир с упорством идиота.

Дора — Елена Тополь Дора — Елена Тополь

Лариса Кадочникова в роли мамы Доры глубоко реалистично проживает и переживает за своего ребенка, Станислав Москвин (психолог), давая в общем советы гинеколога, глубоко озабочен проблемой Доры. Все, кроме Доры, глубоко переживают о Доре. Даже мужик, который ее насилует, и из-за которого ей делают два аборта и вырезают матку и трубы, а Дора — нет, Дора не циклится на неудачах, Дора хочет счастья. Она не осознает — и не переживает, они осознают, переживают, но продолжают вести себя по-свински, — и в этом суть двойной игры. Но уловить эту вибрацию смысла крайне трудно, потому что крайне трудно быть честным с собой: родителям неприятно сексуальное взросление детей, опытность всегда стремиться искусить и совратить наивность, слабость одного оборачивается садизмом другого. А быть Другим/Иным вообще опасно для здоровья.

Дора, любящая юбочки, в квартире утонченного господина — Евгения Лунченко Дора, любящая юбочки, в квартире утонченного господина — Евгения Лунченко

Надо сказать, что все эти смыслы обнажаются далеко не сразу, не в ходе постановки, которая возмущает не только буржуазного зрителя, но и опытного критика, но в процессе последующего размышления. Но, чем больше думаешь о развернувшемся замысле «Неврозов» русскодрамовских, тем больше обнаруживаешь тонких связей и оттенков. Безусловно, зрители, хлопнувшие дверью, вряд ли станут доискиваться смысла, но ведь, скорее всего, их гнев тоже был проявлением определенного очищения, которое свойственно провоцировать только настоящему искусству и Хорошему Театру.

Психолог — Станислав Москвин, рассказывает Доре о важности слушать свой внутренний голос и быть уникальной личностью Психолог — Станислав Москвин, рассказывает Доре о важности слушать свой внутренний голос и быть уникальной личностью


Другие статьи из этого раздела
  • Ще один день Івана Денисовича

    Жанр: его-рецензія: Ця вистава втретє відвідує Київ, дехто її стільки ж і дивився, і це, я певна, не межа. Пробираючись за жовтою курткою Андрія Жолдака по темному Арсеналу, я думала, який ефект справлятиме гавкіт собак у цих величних стінах, чи сіпатимуться зі страху грубі нервюри, спускаючи тремкіт в колони? Минулого разу я йшла на «Денисовича» по відремонтованим коридорам Жовтневого палацу в супроводі вівчарок, спостерігала стратегічно наставлених режисером юродивих, слухала про мандавошок, але все наче не про мене було, в голові відстукувало — це ТУТ, ТУТ водили на допити КГБ політв’язнів.
  • Рожеві сльози

    Спектакль «Рожевий міст» по роману Роберта Джеймса Уоллера «Мости округу Медісон» поставила дочка Роговцевої Катерина Степанкова на «замовлення» матері. Можна вважати, що це перша повноцінна масштабна постановка Степанкової. Дебютувала акторка-режисер мелодрамою про мрії і про історії, що можуть тривати всього 4 дні, а лишати по собі 20 років пам’яті і 20 років кохання. Офіційне святкування ювілею Ади Роговцевої пройде 2 листопада в Театрі ім. І. Франка виставою «Якість зірки» у постановці Олексія Лісовця.
  • Исмена, дочь Эдипа

    Лариса Парис похожа на колдунью: экзальтация, парики, легкая манерность и ритмика повторяющихся движений. Она экстравагантна, гостеприимна и всегда чрезвычайно женственна. Попадая на спектакль в  «Студию Парис» на Гарматной, 4, в самом воздухе улавливаешь женское дыхание, легкое скольжение невидимой женской руки, будто тени разных героинь Парис по-кошачьи пробираются между зрителями. А в глубине зала на плетеной скамье сидит в черных одеждах с необъятной розовой шалью Она — героиня сегодняшнего спектакля.
  • Поэтическая Санта-Барбара в Молодом театре

    Андрей Билоус поставил «Жару» по повестям Ивана Бунина
  • Алхимия «пост-»

    О спектакле «Макс Блэк, или 62 способа подпереть голову рукой» Хайнера Гёббельса, увиденном на фестивале TЕART в Минске

Нафаня

Досье

Нафаня: киевский театральный медведь, талисман, живая игрушка
Родители: редакция Teatre
Бесценная мать и друг: Марыся Никитюк
Полный возраст: шесть лет
Хобби: плохой, безвкусный, пошлый театр (в основном – киевский)
Характер: Любвеобилен, простоват, радушен
Любит: Бориса Юхананова, обниматься с актерами, втыкать, хлопать в ладоши на самых неудачных постановках, фотографироваться, жрать шоколадные торты, дрыхнуть в карманах, ездить в маршрутках, маму
Не любит: когда его спрашивают, почему он без штанов, Мальвину, интеллектуалов, Медведева, Жолдака, когда его называют медвед

Пока еще

Не написал ни одного критического материала

Уже

Колесил по туманным и мокрым дорогам Шотландии в поисках города Энбе (не знал, что это Эдинбург)

Терялся в подземке Москвы

Танцевал в Лондоне с пьяными уличными музыкантами

Научился аплодировать стоя на своих бескаркасных плюшевых ногах

Завел мужскую дружбу с известным киевским литературным критиком Юрием Володарским (бесцеремонно хвастается своими связями перед Марысей)

Однажды

Сел в маршрутку №7 и поехал кататься по Киеву

В лесу разделся и утонул в ржавых листьях, воображая, что он герой кинофильма «Красота по-американски»

Стал киевским буддистом

Из одного редакционного диалога

Редактор (строго): чей этот паршивый материал?
Марыся (хитро кивая на Нафаню): его
Редактор Портала (подозрительно): а почему эта сволочь плюшевая опять без штанов?
Марыся (задумчиво): всегда готов к редакторской порке

W00t?